Андрей Кивинов - Роль второго плана

Я называю это любовью…

Автобуса все нет.

– Слушай, ты завтра на заявах? – интересуется Укушеный.

– Да, – подтверждаю я, – а что?

– Черт, хорошо, вспомнил… Мне сегодня Серега Луков звонил, который у нас раньше дежурным работал. Земляк мой. Он сейчас в оргинспекторском. Короче, предупредил, что завтра проверка приема заяв будет.

– Это как?

– Ну, припрется к тебе какая-нибудь кочерыжка с заявой, обокрали там, или еще чего. А на самом деле это клерк переодетый. Поглядит, как ты на заявления граждан реагируешь. Со всеми вытекающими. Так что, гляди, не проколись. Не вздумай отшить или нахамить. И главное, улыбайся. Клерки это любят.

– А твой земляк поконкретнее не уточнил? Ну, что за заява?

– Он сам не знает. А! Они могут и не придти, а вызвать откуда-нибудь. И поглядеть, как отреагируем. Не оплошай.

Не оплошай… Легко сказать. С правого фланга Шишкин и компания на мозги капают – отшивай, отшивай, отдел в заднице, нужны показатели, а с левого всякие проверяющие со своими подставами. У них свои показатели и интересы– уличить меня в нерадивости и фальсификации. А я посередке. С пистолетом наголо.

Я называю это романтикой.

– И так каждую ночь! Сколько это будет продолжаться?! Сколько мне терпеть?! Принимайте меры, иначе, я за себя не ручаюсь!

– И что вы от нас хотите, Роза Дмитриевна?

– Как что? Это ж изнасилование! Уголовщина в чистом виде! Идите и арестуйте этого извращенца! А меня везите на экспертизу! Я требую экспертизу! Что вы на меня так смотрите? С недоразумением?

А как прикажите смотреть на человека, заявляющего, что его, вернее, ее виртуально насилует сосед по коммуналке? Понимаете? Виртуально. Как в рекламе «Пепси». Загружается в программу, переходит в другое измерение, проникает сквозь стену и материализуется прямо в койке уважаемой Розы Дмитриевны. Не стесняясь мужа, лежащего в той же койке. Насилует в извращенном виде и назад, за стенку. К компьютеру… И как прикажете реагировать на подобное заявление? Уверен, любой, даже не отягощенный службой в милицейских стенах отреагирует соответственно. «Вам, Роза Дмитриевна, действительно на экспертизу надо, только немножко на другую. Туда и ступайте. Вместе с мужем. Можем подсказать адрес»… Но мы – не любые. Любых не испытывают, прикидываясь потерпевшими. Любых не ждет служебная проверка и ее горькие результаты, связанные с последующим материальным ущербом. Не говоря уже о моральном. Любых не берут в космонавты… Только вежливых профессионалов.

– Простите, Роза Дмитриевна, а мужу вы об этом говорили?

– Ни в коем случае! У него язва! Вдруг случится обострение на нервной почве?… Значит так. Вот мое заявление. Заводите дело и отправляйте соседа в тюрьму. Предупреждаю, не арестуете, я дойду до Кремля.

На стол ложится тетрадный лист, исписанный витиеватым почерком. Увы, распознать, прикидывается Роза Дмитриевна дурой или таковой является на самом деле слету я не могу. Да и профессиональный психиатр тоже не сможет. С одной стороны все признаки на лицо, достаточно заявление прочитать и задать пару наводящих вопросов. С другой – в оргинспекторском бойцы натасканные, службу знают добре, как Жеглов говорил. Прикидываться умеют, когда надо. И главное, хитрые со своими подходцами. Опаску имеют. Не с какой-нибудь банальной заявой о краже придут. А вот – о виртуальном изнасиловании. Все верно, вдруг меня предупредили? Кражу я как надо отработаю, ни один гад не подкопается. А дурака виртуального, ясно дело, за дверь выставлю. Или «Скорую» вызову. На это и расчет… Хрен, ребята, нет у вас методов против профессионалов сыска.

– Хорошо, Роза Дмитриевна. Никаких проблем. Сейчас съездим на экспертизу в женскую консультацию. А вечером посадим у вас засаду. Вы сможете куда-нибудь отправить мужа?

– Конечно! – в глазах виртуальной потерпевшей загорается огонь возмездия, – я запру его на балконе!

Переигрывает, ох переигрывает… Расчет на любителя…

– Ну и прекрасно, – на моем лице гагаринская улыбка, – Пойдемте. Прошу. Может, воды?

Не дожидаясь ответа, я наполняю специально приготовленный бокал из специально приготовленного графина. Вода предварительно профильтрована.

– Спасибо.

Роза Дмитриевна припадает к сосуду. Осушив до дна, кладет его в свою сумку.

– Вы единственный, кто понял меня. Во всех семи отделах, где я была, кроме хамства, ничего не слышала. Спасибо.

– Не за что. Приходите еще. Всегда рады. Стаканчик верните, пожалуйста. Он казенный, а так бы я его вам подарил…