Андрей Кивинов - Вторжение в частную жизнь

– А пропуск?

– Пропуск я в тот же вечер ему отдал. Он сам попросил, сказал, что, возможно, машина понадобится.

– Замечательная песенка. Аркадий Сергеевич, ваш статус и кошелек не должны позволять вам делать из самого себя дурачка. А заодно и из меня. Какие трогательные у вас отношения, однако. Вы, глупенький дяденька, моментально принимаете на веру все, что рассказал товарищ Куракин. Ай-яй-яй, бандиты, счетчик. А если б, к примеру, он попросил вас подержать дома пару ящиков с оружием, потому что у него нет места, вы тоже согласились бы? Конечно, друг, конечно…

– Я не понимаю… Вы считаете, что это я сам придумал?!

– Как вы познакомились с Куракиным?

– Мы вместе с Витей отдыхали на Кипре. Жили в одном номере. Этим летом. Там и познакомились.

– Он был один?

– Да, естественно, поэтому нас вместе и поселили.

– Вы тоже занимаетесь коммерцией?

– Можно сказать, да. Рекламная фирма. Он, кстати, давал рекламу через нас. Осенью.

– То есть по большому счету вы его случайный знакомый?

– Близких отношений между нами возникнуть и не могло. Так, разок посидели в ресторанчике, уже после Кипра, разок он приезжал ко мне.

– Общих знакомых, само собой, тоже не было?

– Кроме тех, кто входил в туристическую группу.

– И вас не удивила его необычная просьба? Ну, я имею в виду, не необычность самой просьбы, а то, что он обратился именно к вам, а не к более близкому человеку.

– Я об этом даже не подумал. В конце концов, люди часто обращаются за помощью к дальним знакомым. Есть такая сторона человеческой психологии. Но, я вас уверяю, Витя не говорил мне, зачем ему на самом деле это надо.

– Хорошо, как долго он собирался прятать у вас машину?

– Мы срок не оговаривали. Недели две, думаю, точно, пока моя на ремонте.

– Он не просил у вас денег в долг?

– Нет.

– И не жаловался на денежные проблемы?

– Нет, кажется.

– А там, на Кипре, он много тратил?

– По сравнению со мной – много. Я б сказал, сорил деньгами.

– То есть денежных затруднений не испытывал?

– Да нет.

Аркадий Сергеевич постепенно возвращался к первоначальному внешнему виду, и цвет лица приобрел теплые тона.

– Что еще вы о нем знаете?

– Нормальный парень. Вполне здравомыслящий. Спокойный.

– Женщины?

– Не знаю. На эту тему мы как-то не очень. Хотя заглядывался. Были ничего в группе. А с другой стороны, мы все заглядываемся.

– Вы бывали у него дома или в офисе?

– Я ж говорил, что нет. Как-то позвонил, хотел заехать. Витя извинился, ответил, что у него ремонт, рабочие. Он квартиру не так давно купил.

– Фамилии Соловьев или Короленко вам не знакомы?

– Нет, не слышал.

– Вы не помните, в машине был дипломат?

– Дипломат? Хм… Может, и был, я на такие детали внимания не обращал.

– Напрасно. Постарайтесь вспомнить. В незнакомых машинах люди обычно осматриваются. Он должен был лежать на заднем сиденье.

– Нет, не помню. Что-то лежало, кажется.

– Очень, очень обидно. После того как вы отдали пропуск и ключи от гаража, Витя выходил на связь?

– Нет, мы и не договаривались.

– Ладно. Если возникнет необходимость, вас допросят. Где сейчас ключи от гаража, я не знаю, возможно, в его машине. Если хотите, узнайте у матери.

– Похороны когда?

– Не знаю. Позвоните ей.

Я вышел в коридор.

– Еще один вопрос. К теме не относящийся. Я слышал, что на Кипре количество заключенных не превышает десяти человек. Вы случайно не уточняли?

– Да, нам говорили об этом. И кажется, половина из них русские.

– Всего доброго.

Пока лифт стремительно нес меня к подножию высотного дома, я не читал правила его использования, а предпочел потратить свободное время на изобретение умных версий. Интересная, мать его за ногу, история.

У Куракина долг, представляющий угрозу здоровью и его национальной безопасности, а он деньгами сорит налево-направо. Квартирка, Кипр… Никаких жалоб и просьб. Когда над головой двадцать тысяч висят как топор. И приветы посылаются в виде синяков.

Что ж из этого следует? Либо Куракин – полный и беспечный дурак, либо товарищ Ларин чего-то не понимает. Но товарищ Ларин прошел психологический тест, то есть определенно установлено, что он человек нормальный и оценивает происходящее с точки зрения логики и здравомыслия. А раз события не согласуются с законами логики жизни, значит, кто-то не хочет, чтобы они согласовывались. Сроч-ненько, срочненько поступаем в универ на философский факультет. Пропадает талант логика и теоретика.