Галина Романова: Ничто не вечно под луной

— Ладно, уговорил, — Олег немного высунулся из-за машины. — Только сиди как сидишь и руки держи на виду.

— Без базара! — Сенька даже кверху руки поднял, соглашаясь.

— Только потом я тебя все равно убью.

Тебя и Верку твою.

— Так она теперь у нас с тобой вроде как общая, — вкрадчиво начал Сенька, бросив предостерегающий взгляд на фыркнувшую обиженно Верочку. — Не жалко свое добро в расход пускать?

— Нет, не жалко. К тому же у меня другая кобылка имеется. Куда лучше прежней. Необъезженная… — Добавив еще несколько смачных определений и засмеявшись Алиному «мерзость», он спросил:

— Так что — будем слушать или как?

— Будем слушать, валяй…

Выслушать им пришлось немало. Голованов не скупился на эпитеты, смаковал ненужные подробности, выговаривался до самого днища. Алевтине вторично пришлось пережить его рассказ о подготовке убийства глупой девчонки, возжелавшей сорвать неплохие бабки за малую услугу. Аля готова была голыми руками разорвать Голованова, но поблескивающий в свете лампы пистолет в его руках несколько охлаждал ее пыл.

— Вот, в принципе, и все, — довольный собой, закончил Голованов. — Если у аудитории есть какие-нибудь вопросы и пожелания, я готов их выслушать.

— А зачем ты убил Шаталова? — спокойно спросил Сенька, не переставая подбрасывать камешек.

— А просто так! Чтобы было! Можно списать это на подсознание, интуицию или еще какую-нибудь дребедень, но, убив его, я так много получил. Все потом так удачно сложилось. Я убиваю Шаталова, они убивают Дениса и…

— А вот тут ты хрен угадал!

Вторично за эту ночь мужской голос, раздавшийся из темноты дальнего угла гаража, произвел оглушительный эффект. Но на сей раз насладиться столбняком присутствующих никому не пришлось. Ловко подброшенный Сенькой камешек угодил прямо в сердцевину лампы, погрузив помещение в непроглядную тьму.

Что тут поднялось, господи! Крики, топот, ругань. Выстрелы, казалось, раздавались со всех сторон. Тяжелые мужские ботинки проносились почти над самыми их головами, но Алевтина этого не замечала. Широко раскрытыми глазами она смотрела в темноту и молила бога только об одном — чтобы звук голоса, в котором ей пригрезился голос ее мужа, не был следствием только что пережитого шока.

Она лежала на боку, чувствуя рядом содрогающееся от страха тело Верочки и, тихонько поскуливая, без устали повторяла:

— Денисочка, миленький мой… Ты жив?!

Денисочка, родненький мой… — И так без конца.

Первой опомнилась Верочка. Она перестала дрожать. Подняла голову, прислушалась и тут же толкнула в бок Алевтину, в полуобморочном состоянии лежащую рядом.

— Хватит скулить. Жив он, жив! Я не соврала!

— А почему ты мне ничего не сказала в больнице? — плаксиво пропищала Аля и громко высморкалась в полу плаща.

— Не ведено было, вот и не говорила, — пробормотала Верочка полуворчливо-полувиновато. — Вроде стихло все… Как думаешь?

— Не знаю…

— Хватит киснуть, давай выбираться отсюда…

Тяжело дыша, мужчины стояли на берегу озера и смотрели на широкие круги на самой середине.

— Как думаешь, утонул? — спросил Сенька у Дениса.

— А черт его знает? — Тот озадаченно почесал затылок. — Может, и утонул, тут омутов знаешь сколько? А может…

— Ага, один раз, помнится, он уже сгорел…

Мужчины обернулись на стоявшего чуть в стороне Скоропупова и почти одновременно сплюнули.

— Чертово семя!!! — выругался Скоропупов. — Сколько ведь ни пытался отследить — все бесполезно. Все время уходит сквозь пальцы, как вода.

— Это у тебя, мент, пальцы редкие, — хохотнул Денис. — Не уйдет никуда. Плохо другое: так был откровенен человек, а все без толку.

— Н-да. — Скоропупов тяжело вздохнул. — Ситуация, прямо скажем, дерьмовая.

А я вряд ли смогу тебе чем-нибудь помочь: побег и все такое…

Они помолчали, разглядывая небо, словно по заказу усеянное миллионами звезд.

— Хорошо-то как на воле, — вырвалось невольно у Дениса. — Как тебе там твой долг велит, мент, не знаю. Но в зону больше не пойду!

— Да не пойдешь, не пойдешь. — Сенька дружески хлопнул его по плечу и, кивая в сторону гаража, пояснил:

— Если все получилось так, как я задумал, то очистишься по самую макушку.

Двое уставились на него непонимающе, а Сенька, довольный произведенным эффектом, пошел быстрыми шагами назад. Денису и Скоропупову ничего не оставалось делать, как следовать за ним. Они преодолели половину пути в полнейшем молчании, когда из тени высоченного дуба материализовалась едва различимая фигура человека и дрожащим голосом отрапортовала: