Галина Романова - В любви брода нет

— Сколько лет ребенку-то?.. — недовольно проскрипел Коротков, дождался, пока Назаров виновато опустит голову, и пробормотал: — То-то же! Любой адвокат вас с его показаниями разнесет в пух и прах и пошлет знаешь куда!.. Вот почему надо было все по протоколу делать, Назаров! Мне ли тебя учить…

— Это я виноват, — вставил Саня Самойлов, поднимаясь со стула и виновато приглаживая короткий ершик волос. — Увидел мальчишку, связанного и с заклеенным ртом, чуть с ума не сошел. Сделал первое, что пришло в голову. А как бы вы поступили, Игорь Леонидович?! Ответьте мне, как старший товарищ, как отец, а не как законник! Что бы вы сделали в такой момент, когда Михайлов мог в любой момент явиться или тот, кто за ним следил?! Надо было вызывать понятых, ждать группу, протоколировать, а Данила должен был сидеть с заклеенным ртом и ждать?!

Коротков ничего не ответил, лишь многозначительно переглянулся с Назаровым и, озабоченно качнув головой, с одобрением пробормотал:

— Ванькин пацан! Вижу, что Ванькин! Ты не горячись, сынок. Все уже под контролем. Михайлова ждут у дома. Как только он явится и обнаружит пропажу, он постарается поспешить избавиться от женщины. Логично?

— А если нет?! Если не поспешит, решив, что она может умереть и без его помощи?! Что тогда?!

— Будем надеяться, Саня. Что нам еще остается?..

Степан сидел в собственной кухне, которую горделиво привык именовать столовой, растерянно смотрел в мерцающий глаз телевизора и лениво крошил печенье в тарелку. Сейчас к нему должна явиться Инга, не сказав ему по телефону, зачем именно. Но одно то, что она должна приехать, уже свидетельствовало о том, что дело дрянь.

Баловнев выпроводил жену к подруге. Отключил телефон и ждал. Ждал уже полчаса. Мысли, которые посещали его с момента звонка Инги, мало сказать, что были безрадостными. Они были черными и мрачными.

Что могло произойти? Ну, вот что могло произойти уже после того, как все закончилось?! Кто прокололся?!

Братец его, говнюк недоразвитый, подгадил? Так это бред все, вздор. Если бы не Назаров, никто и внимания не обратил бы на его приписку к сочинению. Но и Назарову ничего не удастся доказать, потому что Лешка скажет именно то, что ему будет велено, — пошутил он, и только…

Кто тогда?

Светка успела перед смертью выболтать? Тоже нереально. Она успела выболтать, но ведь не кому-нибудь, а лично ему. Ей же, дурехе, откуда было знать, что их встреча в баре была не случайна? Ее специально подстроили с тем, чтобы прощупать основательно, прежде чем решить, что конкретно с ней делать перед тем, как они залягут на грунт. Светка испытания не прошла. Слабовата оказалась. Но ведь ее-то больше нет. Значит, не она.

Кто?!

Степан обвел тяжелым взглядом свою столовую. Свою… Именно свою, о чем он мечтал большую часть жизни. Все было продумано только им. Придумывалось и создавалось с любовью и трепетом. Каждый гвоздь, каждый сантиметр этой комнаты, равно как и остальных, обсуждался строителями, дизайнерами с ним часами. И что же теперь… Все это променять на нары?!

Степана передернуло.

Куда угодно, но только не в тюрьму. Лучше смерть, наверное, чем туда.

Кто же… Какая мразь поломала ему жизнь?!

— Ванька, паскуда… — еле слышно обронила Инга бескровными губами, вваливаясь в его квартиру и захлопывая за собой тяжелую металлическую дверь.

— Что Ванька? Ты же сказала, что все под контролем, твою мать! Будто его ведет человек и решение этой проблемы — дело двух дней! Сбрехала, стерва?!

Честно говоря, он уже так свыкся с мыслью о том, что Ваньки больше нет, что успел позабыть о нем. Днем раньше, днем позже, но его не станет, чего тогда из-за него заморачиваться. А вон как оно вышло-то…

Инга сняла с себя невесомый плащик, сунула в рукав шарф и запоздало поинтересовалась:

— Твоя-то где?

— Нету, — зло отрезал Степан, буравя ее глазами. — А что, соскучилась?

— Да нет, я так. — Инга сняла с ног высоченные сапоги и пошла на свет в его столовую. — Чаю предложишь?

— Я сейчас тебе всего предложу, твою мать! — зарычал Степан, следуя за ней по пятам и старательно гоня прочь от себя скабрезные мысли на предмет ее обтянутой юбкой задницы. — Давай докладывай, что там твой воздыхатель натворил?

Инга с ответом не спешила. Обошла его столовую, потрогав каждый предмет и качнув на крючках почти каждую поварешку. Села у стойки на высокий табурет, красиво переплетя длинные ноги. Потянулась к пивной банке, звучно с дымком открыла ее и, лишь сделав несколько глотков, произнесла: