Галина Романова - В любви брода нет

— Ты это, Саня… — вдруг после паузы проговорил Коротков как-то излишне мягко и даже виновато вроде. — Ты зла-то на меня не держи…

— Да ладно вам, Игорь Леонидович! — воскликнул потрясенный Назаров, вскидывая глаза. — Что я, не понимаю, что ли?!

— Понимаешь? — искренне изумился Коротков. — Надо же… А я вот до сих пор не могу понять. Не раз ломал голову, а так и не понял, как так могло случиться. Тут со смерти ребят десять лет было, ну мы и собрались на кладбище. Помянули, как водится… Тебя кто-то из моих начал вспоминать. Ну и… Жена Вани Самойлова вдруг о тебе заговорила. Никто даже не ожидал. Станового-то жена не приехала. Говорят, замуж вышла. А вот Ванина жена до сих пор одна, да… Так вот она вспомнила о тебе и неожиданно так для всех проговорила… Обидели, говорит, хорошего человека. Очень хорошего… Ладно я, говорит, мне горе глаза застило. А вы-то что же?! Мы как стояли, так и сказать не знаем что, Саня. А потом она меня в сторонку отвела и кое-что интересное рассказала. Не бог весть что, да задуматься есть над чем. Вернее, раньше надо было задумываться… Ты уж на старика зла не держи, Саня, если что… Н-да… Я вот хотел спросить у тебя, Назаров…

— Да, Игорь Леонидович. — Сан Саныч еле-еле проглотил огромных размеров ком, застрявший в горле.

— Назад-то не собираешься?

— Куда назад?

— К нам, куда же еще? Непонятливый какой-то ты стал со старушками своими, — притворно возмутился Коротков. — Назад в отдел не хотел бы вернуться?

— А Степка как же?

— Степка? А что Степка? Степка он, стервец, на мое место метит, так что скоро у ребят снова начальника не станет. А кому их учить-то, как не тебе? Там же полный отдел новичков. — Коротков почесал лысину и задумчиво уставился в хмурое низкое небо. — Степка женился на журналистке какой-то. А у той папа при большой власти. Вот он его и двигает, а меня, Саня, наверное, скоро задвинут. Ну, так как?

Назарову просто дышать стало нечем. Мечтать о таком он не то что не мог, он и не посмел бы. После всего, что случилось. После одиноких мучительных десяти лет… Он же жить не хотел после того, как от него все отвернулись. Он же все потерял. Веру в себя, прежде всего. Любимую жену и работу. А теперь, оказывается, вдруг что-то всплыло. Что-то, позволяющее им думать по-другому. Это после десяти-то лет…

— Ну что, Саня? — Коротков пристально посмотрел в его потемневшие от обиды глаза. — Я ведь не тороплю тебя. Сам понимаю, тяжело тебе вернуться после того, как с тобой обошлись. Но лучше поздно, чем никогда. Ну, так что, подумаешь?

— Подумаю, Игорь Леонидович. Правда, подумаю, — заверил Назаров своего бывшего начальника и, козырнув, поспешил проститься.

Но напоследок дал обещание на днях наведаться в отдел и поделиться информацией о погибшем.

А сейчас ему было некогда, нужно спешить. Очень нужно спешить.

Шершнев мертв. Его убили. Это никуда не годится. Вдруг убийство и в самом деле как-то связано с заказом, полученным им от Севастьяновой? Вдруг он что-то видел еще, кроме того, что заснял на пленку? Может, и нет. Парень мог и без Зои Ивановны вляпаться куда угодно, раз уж громко титуловал себя частным детективом.

А вдруг нет?! Вдруг его убили как раз из-за неосторожной слежки… Севастьяновой тогда тоже угрожает опасность. Наверняка этот детектив доморощенный вносил в свой компьютер всех своих клиентов. Могли и ее адрес узнать…

До автобусной остановки вновь пришлось пробираться по липким, раскисшим дорожкам. Сан Саныч беззвучно чертыхался, скользил, хватался за придорожные кусты и стволы хилых деревьев и снова чертыхался. В придачу ко всем прочим удобствам, с неба начало сыпать мелким противным дождем, который попадал за воротник куртки и неприятно студил кожу. И когда Назаров влез в подъехавший автобус, он уже был на пределе от усталости, злости и тревоги за глупую старушку, которая, сама того не ведая, чиркнула спичкой у бочки с порохом.

Он ехал по городу, бездумно глядя в окно, и впервые за долгое время просил господа прислать Севастьянову в их отделение. Ну, ходила же она в какой-то момент туда ежедневно, а то и по два раза на дню. Почему бы ей сегодня туда еще раз ни притащиться! Просто оттого, что ей нечего делать. Или потому, что вспомнила еще какую-нибудь несуществующую деталь или существующую. Да без разницы! Лишь бы пришла, и села по-птичьи на казенные стулья, и ждала бы его терпеливо. А не гуляла по улицам и не вела бы своих стариковских расследований, способных всколыхнуть такую грозную силу.