Галина Романова - Черт из тихого омута

Кто мог желать его смерти? Только тот, кому он очень сильно нагадил. Тот, кто был в этот вечер в его доме в промежутке между двумя визитами Ветровой и визитом Ребриковой. По времени это получается минут сорок-тридцать, никак не больше. Этот человек убивает Азика. Затем несколько дней спустя зачем-то возвращается в квартиру поздней ночью. Что-то ищет? Возможно, или просто следит за подъездом. В эту же ночь он видит Кирилла, вышедшего из подъезда. Может быть, увидел его в окно. Может, стоя в тени гаражных «ракушек». Личность Кирилла кажется ему подозрительной. К тому же — визит явно поздний. По словам самого Кирилла, он и сам долго прятался в тени, пытаясь понять, кто за ним наблюдает…

Единственное окно, освещенное к тому времени в этом подъезде, привлекает внимание человека, следившего за Кириллом. Поразмыслив, он приходит к выводу, что парень покинул именно эту квартиру, и тогда он что-то явно хотел узнать. Это могло оказаться очень опасным, потому-то он и убивает бедную старушку.

Логично? Вполне. Только узнать бы еще, кто это мог быть?!

Кружилин отошел от черного провала окна и только уселся за стол, как в дверь постучали.

— Да! — рявкнул он, поражаясь тому, кого черти принесли в такое-то время.

Дверь открылась, и охранник ввел Соню. Глаза у той были заплаканными. Руки скованы за спиной. При этом она чуть прихрамывала. Видимо, ребята перестарались, «вызволяя» бедную девушку. Хотя в детали он их посвятить не успел. Момент ее исчезновения из их участка сопровождался весьма трагическими событиями. Чему удивляться, если ей досталось при задержании!

— Руки ей освободи и можешь идти! — Кружилин недобро блеснул глазами в сторону конвоира и, обратившись к Соне, мягко произнес: — Присядьте, пожалуйста.

— Я хочу все объяснить! Вы должны меня выслушать! — почти закричала она, морщась от грубых прикосновений охранника к своим запястьям. — Я здесь совсем ни при чем! Я жертва каких-то немыслимых совпадений!

— Если бы так, — хмыкнул следователь невесело. — Совпадения как раз тут совсем ни при чем, уважаемая гражданка Перова. Вы — жертва людской подлости, только и всего. Кому-то очень хотелось вам нагадить, и они избрали такой путь, совсем не предполагая, что он приведет к столь плачевным последствиям. При этом не для вас, а для самого злоумышленника.

— Вы об этом Кирилле? — Соня потирала саднившие запястья: не очень-то с ней церемонились, когда надевали браслеты.

— Да нет, не о нем. Он как раз, наоборот, погорел из-за своих к вам симпатий. Кто бы мог подумать, что такие люди еще способны что-то чувствовать… — Следователь потянулся к чайнику, заглянул под крышку и предложил: — Хотите чаю?

— Что? Чаю? Нет, наверное. — Она недоуменно взирала на следователя, не понимая, что происходит. — А вообще-то я сейчас даже не знаю, чего именно хочу.

— Зато я знаю, чего хочу я. — Он смущенно умолк и тут же потянулся к бумаге для заметок. — Черт! Дурацкая привычка, — когда психую, не знаю, куда девать руки… Так вот, я очень хотел бы извиниться перед вами. Перед единственным человеком, задействованным в этой странной истории, перед которым мне действительно хотелось бы извиниться. Так вышло, что… Соня, ну перестаньте, ради бога! Ну что вы, в самом деле!

Она рыдала. Рыдала навзрыд, как маленькая девочка. Не заботясь о том, что некрасиво всхлипывает, что размазывает слезы по пыльному лицу, Соня плакала слезами облегчения, первыми с тех самых пор, как в ее руках оказалась та злополучная коробка. Поверить, что на этом весь прежний кошмар закончился, было почти невозможно.

— И что? — сдавленно произнесла она, вздрагивая плечами. — Я могу прямо сейчас встать и уйти домой?!

— Уйти можете, но не уйдете, — произнес Кружилин с ободряющей улыбкой и, заметив ее внезапный испуг, поспешил успокоить: — Потому что я вас отвезу туда на дежурной машине. Ну вот, опять!

Она снова расплакалась. Захлюпала носом и зашептала что-то жалобное, и у него просто скулы свело. То ли от жалости, то ли от досады на самого себя — некомпетентного дурака, заставившего пройти ее через весь этот ад.

— А почему?.. — Она вдруг недоуменно подняла на него взгляд и часто-часто заморгала. — А почему это я единственный человек, перед которым вам захотелось извиниться? А как же… А как же мой Гена? Он тоже, наверное, пострадал! Как же он? На него ваши извинения не распространяются?

— Знаете, нет, — Кружилин отдал распоряжение по селекторной связи, чтобы к подъезду подали машину, и с неприкрытой досадой произнес: — Так получилось, что с него-то все и началось! Вроде бы он и невиновен — в смысле уголовной ответственности. Но началось то все как раз с него! Идемте, я по дороге вам все расскажу. А потом уже вам решать, должен я перед ним извиняться или нет.