Галина Романова - Черт из тихого омута

А начальству виновных подавай. А кого ему представить им на растерзание? Этого жалкого хромого парня, искусавшего все кулаки в кровь? Вряд ли он здесь завязан хоть каким-то боком. Вся информация по нему чистая. Детдомовский, служба в армии в таких местах, где награды просто так не раздают, а они имелись, и не одна. Не похоже, чтобы он был замешан. А вот девочка его лучезарная…

— А может быть… — Гена поднял глаза на парня, сидевшего за столом и ищущего взглядом, что бы ему еще такое переломить. — А может быть, ее похитили? Почему вы не рассматриваете такой вариант?

— С целью? Зачем кому-то нужна твоя баба, чтобы ее похищать? Если только для того, чтобы поиметь ее? — Следователь заметил, как дернулась голова арестованного, и понял, что задел его за живое. — А что? Чем не вариант? Девица-красавица. Ножки, попка, все на месте… Ты не морщись так, не морщись! Лучше объясни, кому нужна твоя баба, чтобы из-за нее положить две жизни? Прикинь, риск какой! Мог бы этот чудак легко пулю словить. Шел напролом, внаглую… Зачем она ему, знаешь?

— Нет… Нет, ничего не знаю… У меня, наверное, сейчас крыша поедет, — честно признался Гена: так плохо ему не было еще ни разу за его жизнь. — Понимаете, я ничего не могу понять! Все было так… Так здорово! Она же замуж за меня собралась. Согласие дала. Кольцо… Все, как положено…

— Странно все же, чтобы такая девочка, при таких родителях — и вдруг на тебя позарилась. Что ей в тебе? Инвалид, без роду и племени. Детский дом, куда ты попал при весьма интересных обстоятельствах.

— Это не имеет отношения к делу! — грубо оборвал его Гена.

— Пусть так, но все же… Прикинь, какой мезальянс. Она вся такая упакованная, а ты — никто… С чего бы это ей вдруг за тебя замуж собираться? Любила, что ли? Так не сказала она мне этого. Спросил у нее, что тебе передать, думал, скажет — передайте, мол, люблю. Это обычно все бабы говорят. А ты просидел три часа, ее ожидая. А она — хрен, ни слова о любви… Так-то вот, парень. Использовала она тебя! Что хочешь, а использовала! Прикрывалась, как щитом. А сама делишки свои темные обстряпывала. Она ведь изменяла тебе, знаешь…

Вкрадчивый голос следователя словно обволакивал сознание. Вторгался в мозг, как бур, и тут же плавился воском и забивал собой все внутри. Казалось, каждая мозговая клетка была наполнена его отравляющим тленом. Изменяла?.. Вздор! Чушь! Когда, черт возьми?!

— Я не верю, — пробормотал Гена глухо, роняя голову на грудь и качая ею из стороны в сторону. — Этого просто не могло быть… Я был у нее первым.

— А последним ли? — язвительно поинтересовался следователь, тут же вытащил из сейфа за спиной какой-то пакет и, бросив его на стол, ткнул в него пальцем: — Хочешь глянуть на счастливца?

— Что там?..

Гена понял, что следователь не врет. Что все то, о чем он говорит, может быть правдой и что в этом пакете — доказательства его страшных слов. Надо было остановиться, не провоцировать ненужных откровений, но Гена не сумел. Яд ревности, умело вживленный хозяином кабинета, пошел по жилам, равномерно разжигая кровь.

— Здесь фотографии. Твой счастливый… или, наоборот, несчастливый, не знаю даже, как сказать… соперник, одним словом. Красивый был при жизни, гад. Бабы, говорят, от него млели. Твоя, видно, тоже…

— Почему эти фотографии у вас? — Он уже не мог дышать, чувствовать, думать. От него осталось лишь тело, души не стало вовсе.

— Потому что этот человек мертв, парень. И по свидетельствам очевидцев, твоя так называемая жена была в момент убийства у него в квартире! Теперь тебе понятен наш интерес к ее утонченной персоне?

— За что она должна была его убить? Зачем ей это? — Он еще пытался ухватиться, словно за соломинку, за любое, самое нелепое предположение, за любое слово, способное увести его и Соню как можно дальше от этой ужасающей нелепости. Он воскликнул: — Ей незачем было делать это!

— Почему? — следователь неприятно усмехнулся. — Прикинь, она собралась за тебя замуж. Папа с мамой, возможно, довольны ее выбором. А тут вдруг любовник вылезает со своими претензиями. Что ей остается делать?

— Ну не убивать же за это! К тому же…

— К тому же?

— К тому же не очень-то она рвалась за меня замуж.

— Да?! — следователь удивился. — С чего это? Из-за хромоты?

— Да нет, не думаю, что причина в этом, — Гена поднял ноющие руки к лицу и потер глаза. Искусанные пальцы саднили, но еще сильнее саднила душа. Ему впервые пришлось говорить вслух то горькое, что он порой пытался скрыть даже от самого себя. — Не любила она меня, вот так-то. Тут вы оказались правы. Не любила… Терпела скорее…