Галина Романова - Черт из тихого омута

Кирилл встал со стула и прошелся взад-вперед по узкой каморке, разминая ноги.

Да, тяжко им придется вдвоем на такой крохотной территории. Ни тебе удобств никаких. Ни места. Спать на полу он не станет, это однозначно. Разложить сиденья в машине? Можно, конечно, но не очень хочется быть так далеко от нее. Столько времени ждать и потом отгораживаться от нее этими стенами? Черта с два! Он хочет видеть ее, слышать, как она дышит…

Кирилл опустился на колени около кровати и, приложив ухо к ее спине, замер. Сердце ее колотилось размеренно, дыхание по-прежнему ровное. Спит… пусть поспит пока. Пробуждение вряд ли будет радужным для нее. Она еще не знает, какой тяжелый разговор им предстоит, когда она откроет глаза. Понравится ли это ей? Вряд ли. Но ей придется принять его условия. По-другому быть не может.

— Дежурная часть, Симонов… Да, да… Перезвоните по телефону… Дежурная часть, Симонов у телефона… Да, товарищ подполковник, слушаюсь!..

Сколько раз за минувших несколько часов он слышал эту скороговорку? Бессчетно… Может, десятки, а может, добрую сотню раз. Глаза пощипывало от напряженного вглядывания в тексты, развешанные по стенам. Голова разболелась. С левой стороны груди непривычно покалывало. Н-да… После таких потрясений можно запросто угодить на больничную койку. Почему же так долго? О чем ее можно допрашивать три часа подряд? Что она могла натворить такого, что за ней присылают наряд милиции во главе со следователем?

— Дежурная часть, Симонов…

Гена вздрогнул и придвинулся ближе к спинке продавленного кресла. Такие раньше стояли в кинотеатрах. Скрипучие, с малиновой дерматиновой обивкой, с которой вечно соскальзываешь, как вот сейчас…

Соня… Сонечка… Как ты могла? Как ты могла не рассказать обо всем? Почему все время молчала? Две головы не одна, что-нибудь они вместе непременно бы придумали. А теперь… А теперь все катится в тартарары. Все рушится со страшным грохотом. Просто камнепад из обвалившихся надежд! Нет, он не был дураком. Он прекрасно понимал: что-то происходит. Что-то здесь не так. Странность ее поступков, загадочность полуфраз… Это кому угодно бросилось бы в глаза, а что уж говорить о нем? О человеке, которому она была дороже жизни…

Что же теперь? С чем он остался? Как ей помочь и с чего начинать?

Вопросы, вопросы и снова вопросы. Ни единого ответа, ни единого проблеска истины.

Что сказал этот следователь, переступив порог?.. Что-то о каком-то убийстве, о том, что его Сонька подозревается в совершении этого преступления… Бред же, господи! Ежу понятно, что это бредятина! Чтобы Сонька убила? Она скорее сама с небоскреба прыгнет, чем причинит кому-то вред. А тут убийство…

Но что-то же она скрывала! Какая-то тайна у нее была! И боялась чего-то — это бесспорно. Не просто же так пришла к нему и предложила пожить у нее. Даже замуж согласилась выйти за него! Гена же видел, что она его не любит. Чувствовал это каждым нервом… а замуж согласилась пойти. Странно все это было, если не сказать чего-то большего. Он это видел и этим воспользовался. Это — его шанс на счастье, о котором и думать было страшно. И он его не упустил. Думал, что не упустил.

Первые несколько дней он едва сдерживался, чтобы не уйти. Так было дико натыкаться на ее испуганный взгляд! Так невыносимо болезненно чувствовать, как она напрягается, когда он ее обнимает. Приходилось просто стискивать зубы и терпеть. Терпеть и ждать, пока она привыкнет. И потом вдруг это случилось… Он и сам пропустил этот момент, а когда понял, то едва не заорал в полный голос. Сдержался лишь из опасения снова ее напугать…

Она раскрепостилась, привыкла. Да — именно привыкла. Полюбить так скоро она бы его не сумела, даже если бы и пыталась. Она просто свыклась с мыслью, что он рядом. Что любит ее, ласкает, просыпается с ней утром в одной постели. Она перестала вздрагивать и прятать взгляд. Не стала упираться в его грудь руками, а покорно закидывала их ему на плечи. Ему было хорошо. Он был счастлив. О большем он и не мечтал. И тут вдруг все это…

Глаза вдруг странно заслезились, а воздуха катастрофически перестало хватать. Снова выйти на улицу и попробовать справиться с этим, отдышаться? Толку мало, он уже пробовал. Постоял, посмотрел на людей, спешащих и радующихся чему-то, и снова ушел. Видеть сейчас проявление чужих эмоций было выше его сил. Ему надо набраться терпения и ждать… Скоро, уже, должно быть, скоро…

Момент начала безумного мельтешения людей с погонами он пропустил. Наверное, снова задумался о ней и о себе. Погрузился настолько глубоко в свои чувства, что очнулся лишь тогда, когда его грубо дернули за плечо, скидывая на пол.