Галина Романова - Черт из тихого омута

Наконец-то! Наконец появилась надежда, что старуха угомонится. Сразу, конечно же, он не пойдет, а выждет еще минут тридцать-сорок. Этого времени, думал он, достаточно для того, чтобы она уснула. Спящего человека испугать и разговорить много проще. У бабки просто не останется времени на то, чтобы начать рассуждать здраво. Единственным ее желанием в такой момент будет поскорее избавиться от страшного видения, разорвавшего спокойное течение сна, и поэтому она станет торопиться и говорить без умолку. И по большей части — правду. Кириллу об этом было известно. Он видел такое не раз.

Он терпеливо стоял еще какое-то время, почти не ощущая холода, пробравшегося под куртку. Он привык к ожиданию. Это его не тяготило. Лишь бы был результат.

Подъездная дверь не была помехой. Она даже не была прикрыта, мотаясь на одной петле. Заплеванный пол первого этажа и замерший в ожидании лифт. Нет, он пойдет пешком. Шум ему ни к чему. Главное, чтобы она была одна и спала к тому моменту, когда он войдет в ее одинокое жилище.

Кирилл не исключал возможности, что у старухи кто-то ночует, но его это не слишком пугало. Он был готов ко всему. Он был сильным, даже не имея в руках оружия. Сегодня его оружием были его руки. Но он бы многое отдал, чтобы не применять своих навыков. Устал? Да, наверное…

Он осторожно поднимался по лестнице на четвертый этаж и почти уговаривал провидение сделать так, чтобы ему не пришлось сегодня убивать. Он решил начать жить с нуля, так зачем повторять все с той же самой отправной точки…

Дверь открылась легко. Так же беспрепятственно была скинута цепочка. Смешные люди, думал Кирилл, бесшумно переступая через порог. Думают, что тонкие звенья сомнительно прочного металла способны удержать зло! Тихо запер дверь и какое-то время стоял, привыкая к темноте. В квартире пахло лекарствами и еще чем-то отвратительно кислым. Когда темнота немного отступила и стало возможно различать окружавшие его предметы, Кирилл осторожно двинулся в комнату.

Комната была всего одна. Свет уличных фонарей свободно проникал сквозь тюлевые занавески, создавая для него почти великолепную видимость. Он был способен видеть и в худших условиях, а тут все было как на ладони. И бедная обстановка, и широкая допотопная кровать, на которой похрапывала сейчас женщина. Больше в квартире никого не было, даже животных, что показалось ему странным. В этом возрасте непременно хочется кого-то опекать, если ты, разумеется, не совершенно законченная перечница.

Кирилл поискал взглядом стул. Вытащил его, не создавая шума, из-за стола. Приставил к изголовью кровати и сел. Потом, брезгливо морщась, положил свою ладонь на впалый старушечий рот и щелкнул кнопкой ночника на шаткой прикроватной тумбочке.

Пожилая женщина сильно дернулась всем телом и, все еще сквозь сон, попыталась освободиться от его ладони. Кирилл надавил с удвоенной силой и к тому же еще потряс женщину за рукав байкового халата (она спала в халате!).

Женщина распахнула глаза, тут же снова их зажмурила. Потом открыла вновь, и взгляд ее забегал по потолку. Она все еще не могла понять, что с ней происходит. У нее даже не хватило ума выпростать руки из-под одеяла и попытаться освободиться от тяжести, давящей на ее рот. Она лишь бешено вращала глазами и с силой втягивала в себя воздух сквозь раздувающиеся крылья носа. Кирилл не спешил подавать голос. Пусть все идет само собой.

Наконец, вдоволь наглазевшись в потолок, старая женщина скосила глаза в его сторону и тут же вторично сильно дернулась всем телом.

— Только тихо! — предупредил он ее и даже постарался приветливо улыбнуться, хотя подозревал, что улыбка его более походила на оскал дикого зверя. — Будешь вести себя тихо?

Кажется, она не совсем понимала, о чем он у нее спрашивает. Дикий первобытный страх, выплескивающийся из ее глаз, начал его раздражать. Еще окочурится здесь, в своей кровати, он тогда вообще ни о чем не узнает. А должен!..

— Послушай, дорогая, — Кирилл старательно смягчил голос. — Все, что мне нужно, — чтобы ты ответила мне на пару вопросов. Отвечаешь, и я ухожу. Я не грабитель. Мне от тебя ничего не нужно. Я не убийца…

Здесь он едва не поперхнулся. Вот ведь как его занесло! А наивная старушка еще, чего доброго, и поверит!

Она не поверила. Он видел все тот же леденящий ужас, сковавший ее всю. Ощущал прерывистый стук ее старого натруженного сердца. И слышал судорожное дыхание, сипло вырывающееся через нос.

— Слушай, так не годится! — Он снова улыбнулся, кажется, у него на этот раз получилось поубедительнее. — Я держу твой рот закрытым, чтобы ты, не дай бог, не заорала. А я не люблю шума. Поняла?