Павел Горбачев - Дневники черного копателя. Часть I. Мои 6 сезонов. Эпизоды 2002—2005

– Вдвоем, втроем еще можно ездить, – меланхолично, но уверенно говорил он, – но двумя тройками – это уже перебор. Каждый хочет что-то свое, все путаются друг у друга под ногами. Я же не лез вперед них, мы дали им возможность ходить по лесу самостоятельно и искать места, на которые бы мы и не претендовали. Вместо этого они спутали все карты, выпили всю водку, а толку от этого – ноль.

Так жаловался мне на своих приятелей Саша, когда мы уже ехали на машине домой.

Но перед самым отъездом мы устроили небольшой салют. Точнее, эти самые молодые копатели проявили инициативу и закатили в аккуратно сложенный костер небольшой снаряд. Если бы мы были втроем, то ни у кого из нас даже мысли не возникло бы, чтобы что-то взорвать в лесу. Гена со своими приколами был не в счет, но он всякие такие фокусы, наподобие взрывов и пострелушек в лесу всегда делал сугубо в одиночку.

Они сначала выкопали квадратную ямку, сложили туда вниз мелких веток, переложили первый слой сухой травой, затем положили веток потолще и уже в конце завершили эту конструкцию толстыми сухими ветками. На этот «эшафот» они аккуратно положили снаряд с сохранившимся взрывателем и подожгли нижний слой. Расчет был прост: горящий снизу маленький костер подогреет снаряд, а когда в дело пойдут более толстые сучья, средние успеют прогореть, и под тяжестью снаряда они подломятся. Таким образом, снаряд окажется ниже уровня земли в ямке, и при взрыве осколки пойдут в основном в землю, и лишь малая их часть пойдет строго вверх. Парни подожгли костер, и мы все быстрым шагом пошли от этого места. Меня предварительно попросили держать строго прямой курс на выход из леса, чтобы мы случайно не дали круг и не вышли к костру. Я шел и говорил нашим новым знакомым, что у нас вообще-то есть принцип – не шуметь в лесу…

Все шли очень быстро, опасаясь неизвестности. Я впервые видел Сашу, который передвигался столь же быстро, как и я. Гена практически бежал, но уж он точно знал, что в таком густом лесу уже на расстоянии в пятьдесят метров осколков бояться не следует. Он бежал скорее из чувства солидарности, как школьник бежит от разбитого его другом оконного стекла, чтобы взрослые не свалили всю вину за проступок на него. Так мы шли буквально пять минут, время от времени останавливаясь, чтобы послушать, не прогремел ли взрыв. И неожиданно для всех нас, когда мы были уже на полпути к выходу из леса, где-то очень далеко позади, приглушенно, но при этом очень веско прозвучало «Б-б-бах-х-х-х!». Эха практически не было. Звук был такой, словно недалеко упало старое дерево. Только и всего.

Весь остаток октября я провел в Москве за работой, выполняя заказы по написанию статей. До самого Нового года я работал в уже привычном для себя режиме внештатного автора, но впервые за пять лет у меня было довольно много свободного времени. Надо было чем-то заполнять этот вакуум, и я стал искать дополнительные контакты и рассматривать варианты сотрудничества с новыми журналами. Подводя итоги года, я понял, что перешел какую-то невидимую черту: количество перешло в качество. И когда мы находили в лесу ржавое оружие, то я не мог уже сказать своим компаньонам, что это слишком опасно и может принести проблемы с законом. Углубившись в такие дебри и потратив столько времени и сил на то, чтобы дотянуться до таких находок, уже нельзя быть копателем наполовину. Приходится принимать все, что есть в реальности. И если я в городе могу себе позволить быть белоручкой, то на местах боев есть только суровая военная история нашей страны, которая никуда не ушла. Большие пространства прекрасной земли с реками и полями оказались пустынны, безжизненны. Это все есть результат прокатившейся по тем краям войны, и если бы не она, то в Тагоще до сих пор жили бы люди, в Староселье был бы колхоз. И Шоптово не доживало бы свои последние дни. Но война оставила там большое количество мелких следов в виде неразорвавшихся боеприпасов, касок, оружия и безымянных могил.

Впервые за много лет я не сидел в библиотеках, не читал больше книжек про войну, не занимался исследовательской работой по поиску и разработке мест для копания. Побывав в Шоптово, я понял, что это все мне теперь не нужно. Достаточно лишь приехать в такое место, и находки будут доставаться почти без усилий. Теперь копание стало для меня почти тем же, чем для рыбака является рыбалка, а для охотника охота. Это изменение отношения повлекло за собой небольшую апатию с потерей большой части интереса к поиску, а также определенную усталость. Зима принесла с собой отдых от таких волнующих, но все-таки довольно тяжелых впечатлений.