Марина Серова - Дожить до завтра

— Иди за мной, — хмуро обратился ко мне крепкий охранник лет сорока пяти. «Москвич, — отметила я про себя характерный говор. — И над остальными — старший». Охранник прошел вперед. «Уши мятые — вероятно, борец, — продолжала я отмечать детали, — правую ногу бережет, ступает аккуратнее, возможна травма… скорее всего ступни; подстрижен по-армейски…» Меня уже подводили к зданию.

Это называл «дачей» в шестидесятых годах московский генералитет: огромный трехэтажный дом безобразной архитектуры. Как сказал однажды Гром, если человек строил всю жизнь бараки, то и дворец построит, как барак, только большой. Меня провели вверх по ступенькам так называемого «крыльца», дверь открылась, и я обомлела: в дверях стоял… Хрящ!

Мысли мои судорожно завертелись, и я, опустив глаза вниз, прошла мимо. Это был настоящий, большой шанс, если что-то пойдет не так!

— Ну что, привели? — раздался голос откуда-то сверху.

Я подняла голову: с верхней лестничной площадки смотрел вниз крупный седой мужчина лет пятидесяти.

— Да, Михалыч, — ответил шедший впереди «борец».

— Отлично, здесь уже все готово. — Михалыч отвернулся. — Шеф, привели. Можно продолжать?

— А ты все проверил? Ну так веди ее сюда.

— Давай! — кивнул Михалыч Борцу. — Веди!

Меня подтолкнули к лестнице. Открывшаяся наверху картина ввела меня в состояние легкого шока: лестницу перегораживал труп мужчины в камуфляже. В правой руке трупа был зажат автомат; левая, неловко вывернутая, застряла в ограждении перил. И мне очень не понравилось то, что мне позволили это увидеть.

— Осторожнее, болван! — заорали на Борца сверху. — Куда ты ее повел? По левой лестнице иди!

Меня потащили назад и повели по левой лестнице. На втором этаже на роскошном огромном ковре лежали еще два трупа, только в штатском — тоже с оружием в руках.

— Давай быстрее, чучело! — заорали из открытой двери. — Время идет!

Меня аккуратно провели мимо залитых кровью покойников и втолкнули в дверь. Здесь за столом сидел тот самый крупный седой мужчина — Михалыч. И был он в тонких резиновых перчатках.

Я почувствовала, как по спине у меня льется самый настоящий холодный пот.

— Она что — до сих пор в наручниках?! — внезапно заорал он. — Вы что?! Это же баба! Синяки останутся! Ничего, бл…, доверить нельзя! Быстро снять!

Мне расстегнули наручники, и я, машинально растирая запястья, огляделась: в углу на диванчике, откинувшись на спинку, полулежал еще один труп здоровенного бритого наголо мужчины в роскошном костюме и с золотой цепью на шее.

Михалыч подлетел ко мне, взял за руки и начал внимательно рассматривать следы. Потом быстро осмотрел рану на голове, но она его, в отличие от следов на запястьях, совсем не обеспокоила.

— Ладно, — сказал он. — Ничего страшного. Подержи ее, — обратился он к Борцу и вышел за дверь. — Шеф! У нас все готово.

Раздались шаги, и в комнату вошел шеф. Это был Сечкин!

Я оцепенела, но уже через миг справилась и начала всматриваться. Сечкин выглядел немного взволнованным, но уверенным. Холеное лицо, великолепная оправа очков, в хорошем штатском костюме…

— Вот и прекрасно, — сказал он. — Что там за история с наручниками?

— Да ничего страшного, — засуетился Михалыч. — Видно не будет.

От этих слов меня начало колотить.

— Что вы задумали? — спросила я, прекрасно уже понимая, что именно они задумали.

— Успокойтесь, скоро вас отпустят, — спокойно соврал Сечкин и прошел к письменному столу. — Шатрова ко мне.

Михалыч выбежал за дверь и вскоре вернулся вместе с допрашивавшим меня «Иваном Петровичем». Мне стало еще хуже: Сечкин даже не боялся произносить при мне фамилий — для них всех я была уже трупом.

— Хряща, — кивнул ему Сечкин, и тот вышел.

Я все поняла.

— Хряя-ащ! — заорала я. — Беги! Тебя убьют!

Меня попытались повалить на пол, но я подсекла Сечкина, и еще до того, как он врезался переносицей в стол, Михалыч получил коленом в пах, а Шатров — пальцами в глаз.

Я вылетела в коридор и, перепрыгивая через трупы, помчалась к лестнице. Меня попытались остановить: сначала — Борец, потом — еще двое. Я, подбив Борца под травмированную ступню, прыгнула через перила и, пролетев метра четыре, приземлилась в самом низу.

Хрящ удивленно посмотрел на меня, затем раскинул руки, словно пытался остановить…

— Хрящ, беги! Тебя убьют! — повторила я, но он смотрел на меня удивленными детскими глазами, ничего не понимая. Сзади раздались выстрелы, и Хрящ вздрогнул, еще шире раскрыл глаза и повалился назад, на стойку поста.