Марина Серова - Люблю свою работу

— Ну что вы, шеф, какие вопросы! — за всех ответил Виктор. — Все понятно, отъезд завтра в десять.

Некоторые из присутствующих посмотрели на водителя с удивлением, — очень уж непривычно было видеть его открывающим рот по собственной инициативе и при этом говорящим в таком благодушном тоне. Жаннетта осеклась и тоже посмотрела на Виктора. Тот едва заметно качнул головой, она кивнула в ответ.

Я с любопытством отметила этот быстрый молчаливый диалог и дала себе слово заняться этой парочкой вплотную, желательно сегодня же.

— Я ничего не забыл? — Петрушков повернулся, рассеянно скользнул по мне взглядом. — Нет? Ну тогда я пошел. Минут через пятнадцать.

Последняя фраза относилась уже к Виктору. Тот кивнул и вернулся в свою подсобку. Я, пользуясь всеобщей суматохой, скрылась от посторонних ушей в туалете, — вот ведь, полно помещений, а человеку уединиться больше все равно негде, — вынула из кармашка куртки визитку Гоши и мобильник — из косметички, набитой всякой всячиной. Набрала номер.

Гоша звонку обрадовался, только признался:

— Надо же, а я, честно говоря, и не думал, что ты позвонишь.

Я обиделась и очень серьезно сказала:

— Я же обещала позвонить, как только время подходящее выберу. А я, между прочим, всегда выполняю свои обещания. Вот сейчас выдалось свободное время, сразу и позвонила. Или я, может, не вовремя?

— Ну что ты! — воскликнул Гоша. — Очень даже вовремя. Ты где? Я заеду за тобой, если хочешь.

— Очень хочу, — и я сказала, где буду его ждать.

Ехать Гоше надо было недалеко, и мы условились встретиться около «Радуги» через двадцать минут. Я спрятала мобильник обратно в косметичку, а оттуда вынула крохотный приемник с наушниками и «жучок». Приемник я спрятала в карман, «жучок» зажала в кулаке и вышла из туалета. Занятия возобновились, из танцкласса доносилась музыка и Пашин возмущенный голос. Петрушков все еще находился в своем кабинете. Точнее, не в самом кабинете, а на его пороге. Увидев меня, он страшно обрадовался, воровато посмотрел в обе стороны коридора, не бродит ли там кто-нибудь, и шепнул:

— Уф! Я уже начал бояться, что ты ушла. Зайди-ка на минутку.

«Что у него еще случилось?» — подумала я с досадой, входя в кабинет.

— Понимаешь, этот бандит меня сейчас домой повезет, а я даже не знаю, где эта чертова база отдыха находится, — пожаловался он. — Хорошо еще, что никто до сих пор не догадался спросить, куда именно мы завтра поедем.

— Да, это мы совсем позабыли обговорить, — согласилась я, — постой-ка я припомню. Кажется, где-то за Тарасовским районом. Ну точно, на выезде из Тарасовского района. Только как она называется, я забыла, что-то там про деревья. Не знаю.

— Как же ты не знаешь? — разозлился Петрушков. — А что, если Виктор меня спрашивать начнет?

Я вспомнила, как он злорадно смотрел на водителя, и заметила:

— А ты что перед ним отчитываться должен? Начнет расспрашивать, скажи, завтра дорогу покажешь. А я утром план набросаю и тебе отдам. А что до названия, так какая разница, как она называется? Скажи: забыл. Имеешь право забыть?

— И то верно! — Петрушков приосанился. — Обойдется, чтобы я перед ним отчитывался!

— Так что — до завтра? — Я пошла к двери, прикидывая, с чего бы это даже такому зайцу, каким был Петрушков, бояться собственного водителя, но задержалась. — Да, кстати, а в каком районе ты живешь?

— В Волжском, а что?

Оставив вопрос без ответа, я вышла. Виктор прогревал двигатель «пятерки». Я игриво постучала пальчиками по стеклу, распахнула дверцу и заглянула внутрь, навалившись рукой на спинку пассажирского сиденья.

— Чего тебе? — нехотя поинтересовался Виктор.

— Хотела только спросить, — я кокетливо улыбнулась, обшаривая пальцами обивку сиденья в поисках места, куда было бы сподручнее присобачить «жучок». — Может, меня подбросите? Мне в Заводской.

— Не по пути, — угрюмо качнул косматой головой Виктор.

— В самом деле? Какая жалость!

Мне удалось запихнуть «жучок» в шов, но никак не получалось засунуть его поглубже и там закрепить. Наконец, после нескольких фраз о мерзкой осенней погоде я исхитрилась пристроить «закладку» и, невинно глядя в звереющие с каждой секундой глаза водителя, поспешила закончить треп:

— Пока, Витюша, завтра еще поболтаем!

Оставив «Витюшу» сидеть с открытым ртом, я вынырнула из машины, захлопнула дверцу и растворилась в полумраке, едва не натолкнувшись на выходящего из офиса Петрушкова.

— Ой! — только и сказал Петрушков, отшатнувшись назад. Глаза его еще не привыкли к темноте, поэтому меня он не разглядел, наверное, подумал, что спьяну померещилось. Несколько мгновений постоял, что-то пробормотал и, пошатываясь, пошел к машине.