Марина Серова - Найти то – не знаю что

— До Хабаровска, — поправила меня она. — Но передумал. Такое часто случается. А он что-нибудь взял у вас?

— Да нет, у него был интересный журнал, я хотела попросить почитать, да бог с ним, — равнодушно сказала я, зевнула для убедительности и вернулась к себе в купе.

Конечно, это могло быть случайностью, но этот пассажир был соседом Бориса Алексеевича, и я прекрасно помню, каким серьезным тот стал при его появлении в поезде. Это совершенно совпало по времени с периодом первого «охлаждения» в наших отношениях, а это уже мало напоминало простое совпадение.

Я вспоминала их серьезные сосредоточенные лица во время «перекуров» и все больше и больше убеждалась в неслучайности их встречи.

— А что, если и он? — задала я себе вопрос. И вопрос этот не показался мне глупым.

Пассажир с перебитым носом покинул поезд сразу же после моего «скандала» с Борисом Алексеевичем, то есть через несколько минут после эпизода в тамбуре.

— Уж не его ли тень мелькнула тогда между третьим и четвертым купе? — опять спросила я себя вслух и одернула, потому что всегда считала это неуместной для секретного агента привычкой.

И тут новая, неожиданная версия сама собой выстроилась в моей голове:

— Если допустить, что они были сотрудниками, пока не важно, какой службы, то весь эпизод в тамбуре можно представить себе, как этап заранее запланированной операции. Или же блестящей импровизацией.

Им необходимо было выманить на несколько секунд из купе находящегося там человека — им оказался Толян — для того, чтобы иметь возможность порыться в вещах Санька. И Борис Алексеевич, воспользовавшись ситуацией, разыгрывает нелепую странную сцену ревности только для того, чтобы выманить Толяна в тамбур. А тем временем его товарищ проникает в четвертое купе и изымает оттуда секретные документы.

И вот тогда мне стали понятными слова Бориса Алексеевича о том, что очень нужно, чтобы я три минуты посидела в своем купе — три минуты к уже прошедшим к тому времени пяти минутам отсутствия в купе Толяна.

Понятным становилось столь быстрое примирение с ним и даже их последовавшая за этим встреча в ресторане, во время которой Борис Алексеевич наверняка изобразил этот эпизод как забавное недоразумение…

Лишь одно в этом случае оставалось для меня непонятным: зачем было нужно красть эти документы, если точно было известно с самого начала, что они находились у Санька? Не проще ли было ссадить его с поезда и не разыгрывать этого пошлого фарса?

Следующая мысль заставила меня присесть на краешек полки.

— А что, если они оба являются агентами спецслужб другой иностранной державы? Америки ли, Германии — не имело значения.

Вот тогда им имело смысл перехватить эти документы именно таким способом у японских спецслужб. А то, что документы, интересующие японцев, будут интересными для любой другой страны, не нуждалось в доказательствах.

И если все действительно обстояло так, то я могла считать эти документы потерянными для себя окончательно.

А Борис Алексеевич может считать свою работу выполненной, причем я ему в этом даже помогла! Теперь он расслабляется в ресторане, а я готова рвать на себе волосы от досады!

Сейчас мне казалось очевидным, что я могла догадаться об этом в первый же день. И у меня даже появилось ощущение, что Борису Алексеевичу с первого дня было известно, кто я такая, поэтому он не без удовольствия позволял мне «прощупывать» ни в чем не повинных российских граждан и пресекал любую возможность контакта с Саньком: с первой минуты он знал, что Санек и есть тот самый курьер.

А ведь именно к нему я собиралась подойти в первый день в ресторане! И сложись ситуация несколько иначе, в тот же день я могла бы выйти из поезда с добычей.

— Как ловко, однако, он обвел меня вокруг пальца!

Минут пятнадцать я продолжала заниматься самобичеванием, но потом здравая мысль наконец-то посетила меня.

«Твои размышления, Юлечка, остаются всего-навсего версией, несмотря на всю их убедительность».

И еще одна мысль не давала мне покоя. Почему в тот вечер в ресторане Борис Алексеевич отгонял меня от Санька и занимал беспредметными разговорами, вместо того чтобы отправиться в четвертое купе и порыться там в сумках?

Санек с Толяном просидели в вагоне-ресторане до самого закрытия, а проникнуть в купе в их отсутствие не представляло никакого труда даже для агента-любителя.

Вот тут-то у меня и не сходились концы с концами, и вся стройная версия летела ко всем чертям. Поэтому самым разумным было продолжать свою профессиональную деятельность, хотя бы для того, чтобы получить реальные доказательства своего провала.