Марина Серова - Ночной стрелок

Андрей Борисович неприязненно посмотрел на телефон, потом вытащил из автоответчика кассету, бросил ее в ящик стола и запер ящик на ключ. На его совести было чересчур много такого, о чем не хотелось вспоминать, а тем более догадываться.

Подошел Трофим и, напоминая о себе, положил хозяину на колени лобастую голову. Беднов рассеянно провел ладонью по теплой собачьей шкуре и сказал:

— Да, Трофим, пора! Сейчас идем…

Пес метнулся в сторону и поднес в зубах широкий кожаный ошейник с золоченой пряжкой. Андрей Борисович обернул ремень вокруг мощной собачьей шеи, пристегнул поводок.

— Ну, вот, зверюга, — сказал он с грубоватой нежностью. — Пойдем теперь, обойдем границу…

Утром и днем с псом гуляла прислуга, но вечерние прогулки с хозяином Трофим любил больше всего. Ходили они всегда по одному и тому же маршруту — описывали восьмерку вокруг двух прилежащих кварталов и возвращались домой. Охраны с собой Беднов никогда не брал, справедливо полагая, что от киллера никакая охрана не спасет, а от случайной шпаны он сам в состоянии себя защитить. Да и вряд ли кто-то захочет связываться с крепким мужчиной, который ведет на поводке огромного пса без намордника. По крайней мере до сих пор такого любителя не находилось.

Они вышли из дома — оба солидные и неторопливые — пес и мужчина. Размеренно дошагали до железных ворот, где охранник Володя не преминул загодя выскочить из своей будки, чтобы заботливо осведомиться: «Гулять отправились, Андрей Борисович?», хотя это было очевидно.

— Надо! Надо обойти на ночь границы, — добродушно ответил Беднов. Это была его обычная шутка.

— Трофим! Утю-тю! — льстиво сказал Володя и побежал открывать ворота.

Беднов с собакой вышли в переулок. Яркий фонарь заливал светом все пространство у въезда во двор. Остальная часть улицы, где стояли одно-двухэтажные дома старой постройки, была погружена во тьму. Лишь тускло светились кое-где окна.

Два дома напротив вообще были без окон — вместо них зияли черные провалы. Лисицын, основной партнер Беднова по бизнесу и его хороший приятель, откупил эту территорию и собирался возводить здесь особняк. Он ни в чем не хотел отставать от своего босса. Дома доживали свои последние дни.

Беднов повернул налево и не спеша побрел по полутемной улице, останавливаясь всякий раз, когда Трофиму приходила в его лобастую голову мысль задрать лапу возле какого-нибудь дерева. Таким образом дошли до угла и повернули направо.

Здесь чаще стали попадаться прохожие, иногда — шумные ватаги подростков, изнывающих от скуки. Завидя такую компанию, Андрей Борисович слегка морщился. Хрипатые, неуправляемые тинейджеры, без устали смолящие сигареты и сыпавшие отборной бранью, с некоторых пор стали очень сильно раздражать его. Он мечтал о том времени, когда все центральные кварталы перейдут в собственность и распоряжение солидных людей, и тогда вся эта рвань вынуждена будет переместиться туда, где ей и положено быть, — на окраины. Но подростки тревожили Беднова только теоретически. Едва он приближался, матерная ругань стихала, парни расступались и только провожали Трофима уважительными взглядами. Они ценили силу и уверенность.

Дошли наконец до самого дальнего участка «границы» — до шумного, залитого огнями проспекта, где взад-вперед проносились машины, мигали светофоры и гуляли нарядно одетые парочки. Трофим вел себя здесь с замечательным достоинством и даже не уделял своего внимания деревьям.

Обошли квартал и отправились обратно, сразу попав из мира огней в мягкий сумрак, где в тишине шелестели старые раскидистые вязы, а за голубыми окнами звучала назойливая музыка телевизионных реклам. Мысли Беднова невольно возвращались к странному телефонному звонку, но он гнал их от себя потому что эта вечерняя прогулка с собакой была его единственной отдушиной в суматошной жестокой жизни, и он не хотел жертвовать ни минутой так редко выпадающего ему покоя.

Чтобы отвлечься, он наклонился и потрепал пса по загривку.

— Эх, Трофим-Трофим! — сказал он с необычным для него теплом в голосе. — Хорошая ты псина!

Трофим оборотил на хозяина печальные глаза и завилял хвостом.

Они стояли на освещенном перекрестке. Им оставалось пройти еще квартал, повернуть направо, и прогулка закончена. Но Андрею Борисовичу не хотелось возвращаться домой, и он подумал, не побродить ли с псом еще минут двадцать, а может быть, и дойти до набережной — подышать свежим ветром, веющим от реки?