Марина Серова - Ночной стрелок

— Здравствуй, Наташа! — ровным голосом произнес Беднов. — Извини. Такая привычка. Я всех стараюсь застать врасплох. А где маленькая?

— Я ее уложила, — сказала жена уже более мягким голосом. — Она устала. Мы ездили сегодня на пляж. Боюсь, она слишком много была на солнце…

— Я же тебя просил, — с недовольством заметил Беднов, — не возить девочку в такие места… Это слишком опасно.

— С нами был Виталий, — объяснила жена. — На пляже почти никого и не было.

— Все равно, — сумрачно сказал Беднов. — Вы вполне могли бы поехать в загородный дом и купаться в бассейне сколько угодно.

— Иногда хочется побыть среди людей, — с некоторым вызовом ответила жена. — И девочке это полезно, ты не находишь?

— Если с Наташкой что-то случится… — как бы про себя сказал Беднов, кладя на плечи жены свои тяжелые ладони. — Я никогда этого не прощу!

Наталья-старшая выпрямила спину, пытаясь преодолеть тяжесть, давившую ей на плечи, и горько сказала:

— Ну, разумеется! Ты! Здесь все принадлежит тебе и крутится вокруг тебя! Ты, наверное, забыл, что детей приносит не аист и я — мать? Это мой ребенок, понимаешь?

Беднов убрал руки и несколько секунд рассматривал отражение жены в зеркале.

— Я все понимаю, — сказал он наконец. — Но здесь, действительно, все принадлежит мне. И этого не стоит забывать…

Он повернулся и вышел из спальни жены, не дожидаясь, ответит она или нет. Еще осторожнее он прокрался в спальню дочери и, не потревожив ее сна, ласково погладил разметавшиеся по подушке золотистые, как у матери, волосы.

Ангелина Ивановна исподволь, но неусыпно наблюдавшая за его перемещениями по дому, как всегда оказалась на высоте, и, когда Беднов добрался до кабинета, кофе был подан — свежий и горячий.

Сенбернар Трофим, уже давно учуявший присутствие хозяина, пришел в волнение и, поднявшись во весь свой гренадерский рост, положил лапы ему на грудь и лизнул в нос. Андрей Борисович потрепал его по загривку и устало опустился в кресло.

— Сейчас, Трофим! — сказал он. — Кофе выпью, и пойдем, прогуляемся… Ты ищи ошейник!..

Беднов нажал на кнопку автоответчика. Сначала зашуршала пленка, а потом зазвучали разные голоса тех, кто пытался днем разыскать его по этому номеру. Ничего примечательного не было — напомнил о себе старый партнер, с которым Беднов прервал деловые отношения ввиду неаккуратности и необязательности этого человека — теперь он пытался предложить какую-то сделку. Беднов пропустил его деловую скороговорку мимо ушей. Затем позвонил директор детского дома, каким-то чудом раздобывший его номер, и сбивчивым голосом умолял помочь с ремонтом. По-видимому, ему не удалось застать Беднова в офисе. «Надо как-нибудь туда заехать, — лениво подумал Андрей Борисович, — посмотреть, чем там можно помочь». Следующий звонок был из муниципального собрания — звонил дружок, депутат, и приглашал в воскресенье на шашлыки. «Этому что-то нужно, но поехать придется, — решил Беднов, — мне тоже кое-что надо».

А потом он услышал чей-то неприветливый и совершенно незнакомый голос, который торопливо произнес: «Беднов?» — и замолк. Затем он снова заговорил, но произнес всего одну фразу: «Ладно, Беднов, я только хочу спросить — помнишь ли ты дни золотые?» — и после короткой паузы положил трубку.

Андрей Борисович невольно замер и поставил на стол уже поднесенную к губам чашку. Он немедленно прокрутил пленку назад и еще раз выслушал идиотский вопрос. На лбу его появилась озабоченная складка. Этот голос точно не был ему знаком, но Беднов сразу понял, что тут что-то не так.

Он уже давно крутился в бизнесе, знал все его тонкости и ловушки и шкурой чувствовал опасность. Именно ее он чувствовал и сейчас, хотя и не мог себе объяснить, откуда это ощущение. У него было полно врагов, но всех он держал в кулаке, давно и прочно, и пуще всего на свете эти люди боялись показать себя его врагами. Никто в этом городе не рискнет становиться у него на пути, а тем более донимать дурацкими звонками.

И вообще, случайный идиот никак не сумел бы позвонить сюда. Домашнего телефона нет в справочнике. Розыгрыш Беднов отметал сразу — розыгрышей он не переносил, и все друзья знали об этом твердо.

И тем не менее кто-то позвонил ему, Беднову, и спросил, помнит ли он дни золотые. Ему есть что вспомнить, но дней, которые можно было бы с чистой совестью назвать золотыми, в его жизни было совсем немного. Ясно, что не о них шла речь. Звонивший вкладывал в свои слова определенный тайный смысл, надеясь, что Беднов без труда разгадает его.