Марина Серова - В духе времени

— Одеколон? — машинально отозвался мой собеседник.

— Не знаю, что он пил раньше, но в последнее время господин Троянов позволял себе баловаться разве что виски «Маклахлан» или же французским коньячком. Хотя в списке употреблявшихся им напитков наверняка числятся и спиртяжка, и брага, и чифирь, и даже упомянутое вами средство гигиены. А убили его, если мне не изменяет память, в тесной компании с его начальником охраны и с некой девицей, явно не отягощавшей себя нормами морали. Начальник охраны Троянова, господин Кабаргин, даже был мне смутно знаком.

— Кто-кто? — переспросил Федор Николаевич. — Ка-ба… как?

— Кабаргин. Виктор, кажется… Владимирович. А что?

— Да нет, ничего. — Директор цирка потер ладонью лоб. — Н-ничего. Кабаргин… гм.

Я отвела взгляд от лица вспотевшего директора, который был явно чем-то озабочен, но старался того не показать. Ничего страшного, придет время объясниться и касательно этой недомолвки. Или, быть может, мне просто показалось, что имела место недомолвка.

— Одним словом, я знаю: лейтенант Голокопытенко никогда в жизни не сумеет разыскать моего Пифагора, — с печальным вздохом произнес Федор Николаевич.

— Простите, кого? — в который раз на протяжении разговора впала в недоумение я.

— Пифагора. А что? Так зовут тигра, которого у меня украли. Я люблю науку и искусство, у меня, кроме Пифагора, есть тигры Гомер и Одиссей, лев Тацит, а также гордость моего цирка — пантера Ксантиппа. Сокращенно — Ксипа. Конечно, можно называть ее и Ксюша.

— Ксюша… — отозвалась я. — Скажите, Федор Николаевич, а я-то каким манером могу вам помочь? Честно говоря, пока я не очень это понимаю. Вам, быть может, дали неверные сведения обо мне? Я телохранитель. Я предоставляю охранные услуги, и предоставляю их людям. А не тиграм и пантерам Ксюшам.

— Ну хорошо, — отозвался Федор Николаевич, — если вы не хотите говорить о зверях, то могу перейти к людям. К дрессировщику Павлову и к себе самому. Дело в следующем. Позавчера вечером — а в ту ночь как раз пропал тигр — мы с Павловым сидели у меня дома. Пили вино. Я вообще люблю красное вино, и в этом году я много понавез хороших марочных бутылок. Мы пили вино, беседовали. Моя квартира находится на втором этаже нового дома, а времена у нас сами знаете какие, так что там все забрано решетками. Мы сидели в гостиной, и вдруг мне послышался какой-то шум — глухие звуки, едва слышные. Квартира у меня большая, к тому же в ней полно зверья — ручная крыса, две кошки, медвежонок и питончик, — но на сей раз шумели явно не они. Я-то досконально изучил, какие разновидности шумов они могут издавать. Нет… тут был механический шум. Я извинился перед Павловым, вышел из гостиной и прошелся по комнатам. Мои подозрения подтвердились: в одной из комнат я обнаружил перепиленную решетку, распахнутую створку и — следы…

— Следы? — переспросила я. — На подоконнике?

— И на подоконнике, и на полу. В той комнате, где я все это обнаружил, никто не живет… Я — вдовец, пока живу один, а дочь гостит у родителей своей матери, моей покойной жены, в Москве. Следы проникновения были совсем свежие, и, вероятно, воры что-то искали — деньги, ценности ли… но только очевидно, что проникший в мою квартиру человек еще минуту назад был там. Понимаете? Честно говоря, я изрядно перетрусил, хотя и привык напрягать нервы и вообще… Словом, Евгения Максимовна, я вернулся к Павлову и рассказал обо всем. И он подумал, что это совсем нехорошо.

— Интересная у вас манера выражаться, Федор Николаевич, — не удержалась я. — О каких-то малосущественных вещах вы говорите сразу и в количествах, серьезно превышающих все нормы разумного, а вот то, что действительно важно, приберегаете на потом. Насколько я поняла из нашего телефонного разговора, где вы были не в пример предметнее, чем сейчас, у вас есть определенные опасения за свою жизнь. На чем они основываются?

— Вы знаете, Евгения Максимовна, я полагаю, что это какая-то массированная атака на меня и на возглавляемый мною цирк, — проговорил мой новый клиент. — Не понимаю, кому и зачем сие понадобилось, но… Словом, я действительно имею причины опасаться и за сохранность циркового имущества, и за жизнь зверей. Да и за безопасность персонала и свою собственную тоже.

— Гм… — проговорила я. — А что неприятного и необычного произошло еще? Ведь, насколько я догадываюсь, после ваших совместных посиделок с дрессировщиком Павловым произошло еще что-то. Я права?

Федор Николаевич покачал головой и произнес: