Марина Серова: Ловкая бестия

— А что изменилось?

— Похоже, Пономарев вконец достал свою жену. То ли очередного любовника замочил, то ли еще что, точно не знаю. Короче, она раздобыла документы, уличающие его в присвоении денег фонда.

— И собиралась настучать об этом своему родственнику в Москву, который этот самый фонд и учредил? — быстро догадалась я.

— Ну да, — подтвердил Симбирцев. — Бумаги она получила только сегодня утром и взяла их с собой. Но Пономарев что-то заподозрил и выкрал их у нее из сумочки. Тогда Елизавета решила идти ва-банк и выложила мне все, пока мы ехали в автомобиле.

— А почему тебе?

— Потому что денежки качались и через «Налим» тоже, и по всему выходило, что я покрываю растратчика. Представляешь, в каком бы я оказался положении, проверь «крыша» бухгалтерию. Да меня бы раздавили, не выслушав никаких объяснений. Короче, Елизавета дала понять, что Пономарев хочет меня подставить, и предложила вместе обратиться к ее московскому родственнику.

— Но Пономарев решил действовать, пока не стало слишком поздно.

— Конечно. Ведь без бумаг, но с моей помощью Елизавета могла бы доказать свою правоту. Но теперь она мертва, а я ничего не могу сделать.

— Значит, надо добыть эти бумаги, — сделала я единственно правильный вывод.

— Да, — обессиленно откинулся на подушках Симбирцев. — Любой ценой…

— Хорошо, — с ходу согласилась я. — Я все сделаю. Ответь мне сейчас на несколько вопросов, и я немедленно примусь за дело.

Дело оказалось не таким простым, как могло показаться. Но отнюдь не невозможным. Потому что для внутреннего воина не бывает ничего невозможного.

Не об этом ли было написано в той брошюрке, которую я нашла у вас под кроватью, господин Симбирцев? И не этому ли учили меня в группе «Сигма»?

Я быстро завернула к себе домой, переоделась и теперь вышагивала по улицам города, изредка сверяя свое отражение в витринах магазинов.

Город медленно погружался в вечерние сумерки, по улицам прогуливались парочки, весело мигали зазывные огоньки рекламы.

Я вспомнила свой первый вечер в этом городе и невзначай улыбнулась.

Когда с учебой было покончено, я оказалась на распутье. Мне изо всех сил хотелось получить хотя бы неделю покоя, чтобы все взвесить и решить, как жить дальше. Звучит, конечно, банально, но самые банальные вещи обычно требуют самых глубоких размышлений.

Понятное дело, отец звал меня во Владивосток. Но одна мысль о том, что мне придется жить под одной крышей с мачехой, которая является сейчас полноправной хозяйкой в нашем доме, навсегда закрывала для меня возможность навестить родные места.

Обратной дороги не было.

Оставаться в Москве? Конечно, это было заманчиво. Но пока что никакой определенной работы у меня не наклевывалось. Да и с квартирой сразу же возникли бы проблемы, не говоря уже о том, что суматоха большого города никак не способствовала душевному спокойствию, в котором я сейчас так остро нуждалась.

Впрочем, в запасе у меня был еще один вариант. Не совсем, правда, подходящий, но на данный момент у меня просто не было выбора.

У отца была сестра, которую я совсем не помнила. Мы виделись всего один раз — она приезжала в гости, когда мне был годик, и, по рассказам родителей, очень мне умилялась. С тех пор мы лишь обменивались открытками к праздникам.

С Центрального телеграфа я послала тете Миле телеграмму с оплаченным ответом, в которой я спрашивала, могу ли я ее навестить?

Ответ пришел на следующее утро и оказался более чем приветливым:

«Буду рада видеть любое время начинаю печь пироги приезжай живи твоя тетя Мила».

Судьба моя была решена. По крайней мере на ближайшее время.

В этот же вечер я выехала к тетушке с Павелецкого вокзала.

Тетя Мила жила в областном центре Поволжского региона, довольно уютном, если не забредать на окраины города с почти миллионным населением. Нельзя сказать, чтобы это был во всех отношениях удобный для жизни город, но не совсем уж и дыра. Провинция есть провинция, но именно это мне сейчас и было по душе.

Добираясь на такси до теткиного дома, я с любопытством разглядывала проносившиеся за окнами автомобиля виды. Меня поразило, что суперсовременные здания стоят рядом с деревянными развалюхами; что на улицах полным-полно памятников разнообразным одиозным деятелям советской эпохи, которые, мягко говоря, не украшают город, а скорее наоборот; что в моде здесь тигровые расцветки, которые в Москве отошли еще в прошлом сезоне.