Марина Серова - Рога изобилия

— Ты особо в голову не бери. На самом деле мое волнение может объясняться нервным напряжением последних дней. Пойдем к нашим. Сейчас будем есть ваш фирменный шашлык и радоваться жизни. Но прошу: Григорьеву о нашем разговоре не говори ни слова, ладно?

— Конечно.

Мы с Кириллом вернулись к дому. Андрей уже запалил костер.

— Где вы были? — бросил он на нас любопытный взгляд и подкинул в мангал еще несколько поленьев. — Секретничали?

— Я Женю в конюшню водил.

— А я ведь тоже первым делом туда побежал. Прокатимся завтра? — спросил меня Андрей. — Я тебе такие места покажу! Знаешь, как тут у нас красиво?

— Я и сама хотела тебе это предложить.

— Отлично. Кирилл, неси из холодильника водку и вино. Стол уже накрыт, пора садиться.

Мы уселись в беседке за столом. Быстро темнело, и отдаленные предметы различались с большим трудом. Когда мы зажгли несколько лампочек, расположенных по краям беседки, то в их свете показалось, будто наступила самая настоящая ночь.

В мангале весело потрескивали дрова. Огонь рассыпался в искрах и бросал отсветы на наши лица. Завели свою песню сверчки, ночные бабочки стали биться о лампочки. Повеяло прохладой, и Григорьев принес мне свитер.

Мы немного выпили, и разговор полился сам собой. Андрея и меня в очередной раз заставили пересказать подробности поездки и заключения контракта. Григорьев во всех красках расписал наш трюк с новым конкурентом в моем лице, чем вызвал неописуемый восторг у слушателей.

Подоспели шашлыки. Я с удовольствием взяла в руки шампур и принялась за поджаристое мясо. Давно я так хорошо не отдыхала.

— Мне очень нравится, как пахнет костром, — сказала я, уплетая шашлык. — Наверное, это один из лучших запахов в мире.

— Ага, — подхватил Кирилл, — особенно, если ничто не горит.

— Да уж, — вскинулся Андрей, сразу вспомнивший, видимо, пожар на складе.

В этот момент мы услышали, как у ворот сигналит машина.

— Это, наверное, Глеб приехал, — Кирилл поднялся и пошел открывать ворота. — Глеб — это наш новый конюх, — пояснил Григорьев, которого уже ввели в курс дела.

После того как ребята поставили машину и снова закрыли ворота, они вдвоем подошли к нам.

— Знакомьтесь, — представил Кирилл нам своего товарища. — Это Глеб.

Глеб выглядел каким-то напуганным, и мне это очень не понравилось. Он тихо поздоровался с нами, лишь слегка улыбнувшись, и сел за стол. Любовь Ивановна начала суетиться возле него — принесла тарелку, положила в нее лучшие кусочки.

— Кушай, очень вкусно получилось, — приговаривала она.

— Спасибо, — Глеб начал есть, но как-то вяло.

Кирилл, похоже, тоже увидел, что с его товарищем творится неладное. Он что-то шепнул ему на ухо, но тот лишь отмахнулся. Разговор понемногу смолк, будто все чувствовали себя немного смущенными. И тут внезапно полил дождь. Мы вскочили, схватили тарелки и побежали в дом.

Разразилась настоящая гроза. То тут, то там сверкали молнии, гром громыхал так, что стекла дрожали.

Вдруг одна молния сверкнула так ярко и близко, что мы невольно отпрянули назад.

— Как бы чего не случилось… — озабоченно пробормотал Андрей.

В один из моментов затишья между раскатами грома до нас донеслось ржание лошадей.

— Пойду посмотрю, закрыта ли калитка, — не выдержал Григорьев, накинул дождевик, висевший на стене у входа как раз для подобных случаев, и вышел на улицу.

— Я с ним, — бросил Кирилл и тоже исчез за дверью.

Их не было долго, настолько, что я начала волноваться. И тут вбежал Кирилл.

— Горим! Там молния, похоже, в конюшню попала! — прокричал он и снова скрылся за дверью.

Мы сразу же выбежали на улицу. Конюшня действительно полыхала. Григорьев уже открыл калитку и выводил первую лошадь. Остальные испуганно ржали.

Глеб выхватил поводок у Григорьева и потащил упирающуюся лошадь в сторону к забору, чтобы привязать ее там. Я, не раздумывая ни секунды, тоже бросилась внутрь. В густом дыму я с трудом заметила Кирилла, выводившего еще одну лошадь. Григорьев вбежал следом за мной.

— Выйди и жди на улице! — схватил он меня за руку и попытался подтолкнуть к выходу.

— Не трать на меня время! — крикнула я, прикрывая слезившиеся глаза. — Все равно я никуда не уйду. Так что давай, выводи лошадей.

В этот момент затрещали балки, и одна из них рухнула вниз. Молния, судя по всему, попала именно в тот дальний край, поэтому он уже прогорел практически полностью. Даже ливень не мог залить огонь. Внутри конюшни было ужасно жарко, в мокрой одежде это особенно остро чувствовалось. Повсюду плясали безжалостные языки пламени.