Марина Серова - Разделяй и властвуй

Шейх негромко откашлялся, и по этому его сигналу за столом вновь воцарилась гробовая тишина.

— О чем ты говоришь, Граф? — обратился «смотрящий» к своему соседу справа.

— А ты выслушай меня внимательно, Шейх, — продолжил Олег. — Дрозд, будучи агентом под прикрытием, занимался выявлением оборотней в своих кругах, то есть был нацелен на борьбу с коррупцией. В ходе собственного расследования он выяснил и еще кое-что. Дрозд установил личность вора в законе, который тесно сотрудничал с ментами. И это было не просто сотрудничество, братва. Вор шпилил на легавых в прямом смысле этого слова, сдавая им своих корешей.

— Черт возьми! — не выдержал один из присутствующих — худощавый, нескладный мужчина лет сорока пяти в темно-зеленом костюме. Его левую щеку украшала парочка шрамов, которые, перекрещиваясь по центру, создавали некое подобие священного распятия. — И ты знаешь, кто этот человек, Граф?

— Знаю. — Олег плотно сомкнул губы.

Он уже готов был произнести имя обвиняемого им человека, но не успел. В беседу вклинился сам Фартовый.

— Какое это имеет отношение к Крокусу, Граф? — жестко спросил он, надеясь отыскать хоть какой-то выход из сложившейся ситуации. Однако, будучи человеком неглупым, крупный криминальный авторитет понимал, что этого выхода просто не существует.

— Самое прямое. — Устинов не удостоил собеседника взглядом и обращался преимущественно к Шейху. — Дрозда подставили под пули пять лет назад именно из-за того, что он узнал. Его просто заставили замолчать. А что касается моего брата, то он вследствие этих действий был подвергнут произволу. Дело Крокуса — правое! — повысил Граф голос. — Он боролся за истину, боролся с человеком, который не заслуживает даже того, чтобы сидеть с нами за одним столом.

— Граф, — резко перебил его «смотрящий» и тоже поднялся на ноги. — Довольно словоблудий. О ком ты говоришь?

— А ты еще не догадался, Шейх, — криво усмехнулся Устинов. — Я говорю о Фартовом, братва.

— Это ложь! — почти взвизгнул Фартовый. — Ты гонишь, Граф!

Вместо ответа Олег молча выудил из кармана сложенные пополам бумаги Дрозда и протянул их Шейху, при этом грустно покачав головой.

— Увы, это правда. — Неподдельная скорбь отобразилась на бледном вытянутом лице депутата Государственной думы. — Мне самому непросто было поверить во все это, но доказательства неопровержимые. Ознакомься с записями, Шейх. Дрозд подробно указал в них, когда и с кем встречался наш друг Фартовый, кого он сдал и что в результате выторговал за это для себя лично. Я мысленно снимаю шляпу, свояки, перед теми, кто пал жертвой продажности коронованного вора. Мне очень жаль.

С этими словами Граф опустился на стул и положил перед собой сцепленные в замок руки. Вслед за ним сел и Шейх. Глаза «смотрящего» уже пожирали записи в переданных ему бумагах. Никто не спешил нарушать установившееся за столом молчание. Не произносил ни слова и Фартовый, но я видела, как на его лице сменялась, словно вихрь, целая гамма эмоций. Авторитет лихорадочно соображал, как ему выкрутиться из неприятного положения, но реального выхода у него не было. Крокус свирепо буравил взглядом переносицу своего противника.

«Смотрящему» по России понадобилось на изучение фактов не более трех минут. Он свернул листы трубочкой и швырнул их перед собой на стол. Бумаги Дрозда плавно подкатились к Фартовому и ткнулись в подрагивающие кончики пальцев законника. Он отдернул руки так стремительно, будто дотронулся до раскаленных углей. Игра Фартового была проиграна вчистую. Я перевела взгляд на Графа и заметила, как он раздвинул уголки губ в кровожадной улыбке. Последнее решающее слово оставалось за Шейхом.

— Все верно, — вымолвил он наконец. — Граф говорит правду, и если кто-то еще сомневается в этом, пусть сам прочтет написанное здесь. Фартовый — ссученная крыса. Я поражен, если честно, — тяжело вздохнул Шейх. — Прошу высказываться, братва.

— А что тут высказываться? — скроил недовольную гримасу московский авторитет, сидящий с дальнего края противоположной стороны стола. — Все и так ясно, Шейх. Фартовый заслуживает самого сурового наказания, согласно воровскому закону.

— То есть смерти, — подхватил его мысль Пастор.

Никто не высказался против этого предложения, и «смотрящий» коротко кивнул.

— Таково решение схода, Фартовый, — он повернул голову налево. — А что скажешь ты сам?

Обвиняемый приподнял голову, и его глаза, полные гнева, встретились с насмешливым взглядом Олега Устинова. Если бы глазами можно было убивать, Граф скончался бы в то же мгновение. Однако Фартовый выбрал для этой цели другой, наиболее эффективный способ. Рука его молниеносно скользнула под стол и через секунду показалась на поверхности с зажатой меж пальцами острой зоновской финкой. Проносить на сход оружие было строго запрещено, и все воры в законе сдавали свои стволы охране на входе, но спрятать в одежде такой незаметный, но смертельно опасный предмет, какой выставил на всеобщее обозрение Фартовый, было парой пустяков.