Марина Серова - Дамские штучки

— Милая, мне все это совсем не нравится! — в его голосе она уловила металлические нотки, которые больно резали слух. От нервного напряжения акцент собеседника усилился. — Надо принимать какие-то меры! — продолжал он возмущаться, в его голосе появились истерические интонации. Аскольдов звонил, весь на взводе. Эта ищейка и до него добралась!

Лаки уже жалела, что связалась с иностранцем. Еще чего доброго он сейчас расплачется с горя! Возись с ним, как с младенцем. И никакой благодарности, одни претензии!

— Не надо истерики! — взмолилась она. — Это же ее работа. Было бы странно, если бы Иванова не наведалась в музей.

Но голос в трубке заладил свое:

— Вы же мне обещали, что проблем не будет!

— Я думаю, что трудностей оказалось бы значительно больше, если бы вы продолжали иметь дело с Арабом, — запротестовала Лаки.

— Вы должны сделать все возможное!

Лаки взбесилась:

— Кому я была должна — всем простила! — нагло заявила она.

Собеседник ненадолго помолчал. По всей видимости, он «переваривал» услышанное. Наконец снова заговорил:

— Я же оплатил все услуги…

— Устранение детектива в контракте не обговаривалось, — возразила Лаки, но настроение внезапно поднялось. Она явственно осознала, что сумеет сорвать со своего клиента кругленькую сумму. В «зеленых», разумеется.

— Ваши условия… — вздохнул иностранец. Лаки потерла руки от удовольствия, прижав трубку телефона щекой к плечу.

— Десять тысяч баксов, — выпалила она в надежде, что клиент созрел, и немного ошалев от собственного нахальства.

— Я же не киллера нанимаю, черт возьми! — выругался собеседник чисто по-русски, что Лаки механически про себя отметила.

— Мало ли до чего может дойти…

— Вы намекаете, что… — ужаснулся собеседник. — А впрочем… — он задумался. — Я не возражаю, если вы берете на себя всю ответственность.

— О\'кей, — вырвалось у нее прежде, чем Лаки сообразила, на что соглашается. Хотя она была уверена, что до этого не дойдет. В любом случае добивалась желаемого, и в этот раз — она не сомневалась — исключения не будет. — Если средства я выбираю сама, — добавила Лаки.

— Да действуйте как вам заблагорассудится, — сдался клиент. — Только избавьте меня от неприятностей.

— Значит, по рукам, — воодушевилась Лаки и повесила трубку. В ее озорных глазах заплясали черти.

Прежде чем выбрать, по какому адресу искать Васильева, я позвонила на его фирму и перебросилась парой фраз с секретаршей. Шефа на месте не оказалось.

«Неужели он все еще прохлаждается?» — задалась я вопросом, направляясь к дому возможного нового партнера моего клиента. Ливень немного утих, и видимость на дороге улучшилась. Но дождь монотонно бил по крыше «девятки», наводя на меня тоску и предрекая скорые холода. «Сразу видно, что Васильев и Марусич — друзья, — заключила я. — Сибаритские привычки одни и те же».

С Васильевым удача мне улыбнулась, я застала его в тот момент, когда он собирался переступить порог квартиры и захлопнуть за собой железную дверь.

— Меня Марусич прислал, — объяснила я, не решаясь предпринять и малейшей попытки конспирации. Недоразумения с Кругловой мне хватило сполна. Давно я не оказывалась в такой нелепой ситуации.

— А, Иванова, — понял он. Как я и предполагала, Алексея Марусич тоже просветил на мой счет. Оставалось только смириться.

— Ага, — согласилась я. — У меня к вам несколько вопросов.

— Мне некогда! — огорчился Васильев. — Может быть, в другой раз?

— Я вас долго не задержу, — настаивала я.

— Ладно, — он наконец уступил. — Проходите. Оленька, сделай нам кофе! — крикнул он из прихожей, разуваясь. В коридор заглянула женщина в махровом халате.

— Что-то случилось? — испугалась она.

— Ничего, мне придется немного задержаться, — сказал Алексей и повторил свою просьбу слегка раздраженным тоном.

Оленька пожала плечами и ушла на кухню.

Я вошла в зал, обильно заставленный дорогой аудио— и видеоаппаратурой.

— Присаживайтесь, — указал Васильев на диван. — Что вы хотите от меня услышать?

И тогда я спросила прямо в лоб:

— Где вы провели ночь с четырнадцатого на пятнадцатое октября и со второго на третье ноября?

— Вы имеете в виду мое алиби? — усмехнулся Алексей.

Улыбка у него вышла нехорошая — хищная, обнажившая десны. Словно он готовился к предстоящей охоте и опасался нечаянно оказаться в роли дичи. При встрече в дверях Васильев не произвел на меня подобного впечатления. Возможно, потому, что там свет не падал ему в лицо и я тогда не успела толком рассмотреть его внешность. Сейчас он изучал меня узкими бледно-голубыми глазами, в которых светился холодный интерес, как будто в них застыли две льдинки. При этом казалось, что его длинный вздернутый нос над тонкими неестественно бледными губами к чему-то принюхивается. Волосы Васильев зачесывал назад и, скорее всего, пользовался гелем, потому что они слегка поблескивали. Такое масляное «сияние» я на дух не переношу!