Марина Серова - Живем только раз

— Я, например, и предположить ничего не могу. А ты как сыщик прямо, — высказал свое мнение мой друг.

Я потерла виски и вздохнула, оставив его реплику без ответа. За окном светало.

— Ну, что? Звоним?

— Тань, может быть, ты сама позвонишь? Мне плохо. Ком к горлу подкатывает, — заныл Кешка, рыцарь мой. — Я выйду и подожду тебя во дворе.

С его стороны, конечно, это было свинством, неджентльменским отношением к даме. Но меня на данном этапе именно такое поведение моего поклонника очень устраивало: надо же мне было изъять свою спецаппаратуру, пристроенную в разных углах. Она теперь здесь нужна, как козе баян. А вот милиции наверняка будет интересно, кто здесь шпионил и за кем. Поэтому я и кивнула ему, разрешив удалиться.

Кешка облегченно вздохнул и пулей вылетел за дверь. А я занялась изъятием собственного имущества.

Это заняло у меня не более двух минут. Потом я протерла все предметы, к которым прикасалась, когда устанавливала аппаратуру. И только после этого позвонила в милицию. Мне ответил хриплый голос. Человек явно только что проснулся. Похоже, дежурный не слишком исправно бдил.

— Антоновка? Какая Антоновка?

Я принялась доходчиво объяснять ему адрес губеровского особняка.

— Женщина с перерезанным горлом. Приезжайте немедленно.

— Убийство, что ли?

— Это вам придется устанавливать: убийство или самоубийство. Мне откуда знать?

Вот черт дотошный. Может, по его мнению, я к приезду милиции еще и убийцу отыскать обязана? Хотя мне, собственно говоря, уже было известно, кто это сделал.

Я вышла во двор и села на лавочку рядом с Кешкой.

— Ну, что, Иннокентий, продолжение пира отменяется. Мы с тобой теперь заглавные свидетели. И долг обязывает нас дать показания.

Про долг я загнула, конечно. Лично я никому ничего не должна. Мне просто необходимы были результаты экспертизы, чтобы быть уверенной на сто процентов в том, что Ирину убили. А может, еще и отпечатками пальцев разживусь по их доброте душевной. Тогда и с Мартыновым проще будет разговаривать. А для этого нужно войти в контакт с теми, кто прибудет на место происшествия. И вообще быть паинькой.

Потрясенный Кешка курил одну сигарету за другой, ежеминутно приговаривая:

— Кошмар какой-то! Ужас! Ну и вляпались мы с тобой, Танечка. Знал бы — ни за какие пряники сюда не пошел бы.

Потом моего нового друга осенила очень удачная, по его мнению, мысль:

— Давай лучше сдернем, а, Тань? Затаскают же, блин горелый. Все равно нас с тобой никто не видел.

Я вновь терпеливо и очень доходчиво объяснила товарищу, что такое совесть, хотя, в общем-то, я и сама не слишком ею обременена.

Отпускать Кешку в мои планы не входило. Так и в подозреваемые угодить недолго. Доблестные защитники правопорядка будут отрабатывать все версии. А их методы мне очень хорошо знакомы. И тогда уж я точно на несколько дней вывалюсь из обоймы.

Нас обоих колотила мелкая противная дрожь. Хмель давно слетел. Мокрое нижнее белье противно холодило кожу. Стало совсем светло.

Да, Ирина Анатольевна, создала ты проблемы. Хотя тебя теперь больше никакие проблемы не волнуют…

Еще пару часов назад я была готова наплевать и на посмертное поручение Эрнста Натановича, и на его деньги. Но теперь уж дудки, уважаемый Антон Витальевич! Вы у меня не будете спать спокойно. В том, что и смерть Ирины — ваша заслуга, я почти не сомневаюсь. И я найду на вас управу, обещаю вам, сударь! А уж если гениальный детектив Татьяна Иванова что-то пообещала, она свое слово сдержит. Так что сушите сухари.

Такие вот невеселые мысли теснились в моем усталом сером веществе.

А тут еще Кешка тихонько поскуливает:

— Ну на фига нам это надо, Танечка? Пускай сами разбираются. Она допрыгалась, а мы — отвечай.

— О покойниках, Кеша, нельзя говорить плохо. — И я, вздохнув, погладила его по голове, как маленького ребенка.

Солнце уже взошло, когда прибыла оперативная бригада на разбитом «уазике».

Милиционеры вошли во двор и подошли к нам.

— Так что тут у вас произошло? — спросил невысокий худосочный мужичок в штатском.

Я указала на дверь:

— Там труп женщины. Горло перерезано.

Мужичок мне не слишком-то понравился — уж больно взгляд у него колючий. С таким в контакт войти не так-то просто. А фотограф и врач-криминалист — эти господа мне совсем не интересны. Труп я видела, а то, что напишет в протоколе осмотра эта дамочка, я и так знаю. Мужичок сделал приглашающий жест, указав на дверь особняка.