Марина Серова - Живем только раз

Вот тебе и на. Это уж ни в какие рамки не лезет. Мне совсем не улыбалась такая перспектива.

Идти на пруд мне теперь решительно не хотелось. Голос моего разума пытался меня предостеречь. Но вы же отлично знаете, дорогой читатель, как слаб этот самый голос разума в пьяной компании! Его, конечно, никто не услышал, хотя моим сотрапезникам тоже не понравилось предостережение костей. Все засобирались на пруд.

И самый разумный представитель тарасовского общества, гениальный детектив Татьяна Александровна Иванова, представьте, не противопоставила себя большинству, она не сказала «нет», хотя и купальника-то у нее с собой не было, и погода изменилась.

Ну, купальник, допустим, мелочи жизни — кто, собственно говоря, в темноте что-то разглядит? Да еще с пьяных глаз! Плевать с Эйфелевой башни! Купаться так купаться.

Короче, подвыпивший народ, расправившись с остатками кучерявого барашка и сдобрив все это очередной порцией спиртного — ну не знаю, как у них этот напиток называется! — отправился на пруд.

За нами увязались животные. Ну, то, что лохматый Пират возглавлял ночное шествие, — это, на мой взгляд, было делом обычным. А вот отправившаяся с нами на ночное купание Люська меня удивила. У кошек ведь как-то не принято сопровождать хозяев в дальних прогулках. А эта бестия бежала и вопила. У кошек, как известно, интуиция очень сильно развита. Мне бы обратить на этот факт внимание. Но где там! Мои мысли были заняты совсем другим.

Кешка обнимал меня за плечи и изредка по ходу дела чмокал в шейку, прямо около ушка. Я его не порицала: флиртовать так флиртовать.

Одним словом, что и говорить, компания наша выглядела колоритно.

Мы вышли на Центральную улицу, приблизились к переезду. И тут мой взгляд упал на особняк Губеров — в гостиной у вдовушки горел свет. Меня это, конечно, заинтриговало. Я даже попыталась туда рвануть, но рука Кешки крепко держала меня за плечи:

— Тань, да плюнь ты на все. Не мешай бабе развлекаться. Не дергайся.

Я решила, что Кешино высказывание резонно и что моя деятельность в Антоновке может быть таким образом рассекречена. Не стоило лезть на рожон.

А потом — елки-палки! — могу я хоть раз в жизни, плюнув на все, заняться собой, любимой, самым близким мне человеком? Тем более — рядом такой славный парень… Начихать! Мои баксы, похищенные Жориком, ко мне уже точно вернутся. Так что деньги у меня теперь есть. Могу, в принципе, и на губеровское дело наплевать. Но сумочку, где лежали мои косточки, предрекшие скорбное событие, я все же инстинктивно прижала к себе.

Гладь небольшого пруда. Красиво, но в воду совсем не хочется. Я поежилась.

— Холодно, черт побери!

— Брось, Танюх! Вода же не успела остыть, — это Кешка-философ. Он уже сбросил спортивный костюм и бросился в воду. Остальные тоже разделись и, наверное, усиленно убеждали себя в том, что купание будет приятным. Все, кроме Нины, зачинщицы похода на пруд. Сбросив лишь шлепки, она зашла по щиколотку в воду, побродила вдоль берега и сказала:

— Нет, ребята. Как хотите, а я купаться не буду — холодно.

Все возмутились ее безобразным поведением. Попеняли. И только. А надо было закинуть ее в воду. Это было бы справедливо.

Окрестности огласились радостными воплями бросившихся в воду.

Орали все члены нашей команды, решившиеся на это безумие.

Я последовала примеру большинства.

Ярая сторонница ночного купания, Нина, оставаясь в куртке, ждала нас на берегу. Она пристроилась на камушке и ждала окончания водных процедур чокнутых. Пират восседал рядом с ней и подобострастно облизывал ей руки, словно соглашаясь с хозяйкой: «Ну, сбрендили. Что с них взять?..» Откуда ему, бедняге, было знать, что сбрендила-то, в общем, его хозяйка. А теперь она в этом не признается.

А вот Люська вела себя совершенно неординарно. Она носилась по берегу пруда и оглашала окрестности истошным мяуканьем: «Вы с ума сошли! Разве можно в такой холод еще и купаться? Вылезайте немедленно!»

Я предполагаю, что именно это пыталась сказать нам Люська. А возможно, кошка просто призывала нас поторопиться. Не знаю. Но поведение ее было странным.

Мы выскочили на берег один за другим. Полотенце, прихваченное Ниной, едва не разорвали на кусочки.

— Вай, хороша водичка! — восклицал Жорик, трясясь, как студент перед экзаменом.

Нина включила магнитофон, который прихватила с собой.

Дикие пляски при луне немного согрели нас. Еще полезнее в деле «сугрева» был «шмурдяк», который она извлекла из авоськи.