Марина Серова - Нежный убийца

За чаем я услышала окончание этой печальной повести о большой любви и большом предательстве. Впрочем, ее концовка и без того легко угадывалась.

Молодые уехали в Харьков: Сергей еще жил там, будучи гражданином России, хотя совмещать это становилось все труднее. Вскоре Яночка Жирова прислала матери письмо, полное жалоб на жизнь: средств не хватает, переезд в Москву затягивается и, кажется, зря она, поддавшись уговорам мужа, поторопилась забеременеть… Маргарита отписала дочке, что это, мол, горе — не горе, что многим живется куда хуже, и что у нее есть главное: порядочный, любящий муж, с которым она должна оставаться и в радости, и в беде.

Как восприняла Яна мамины наставления, Олехновская узнала очень скоро. О полученной зятем травме позвоночника сообщила ей тетя Сергея. Старушка плакала в трубку и уговаривала Маргариту Викторовну приехать: у молодых «что-то неладно». Пока теще удалось взять отпуск на работе, прошло больше недели. В харьковской квартире Жировых дочь она застала, собирающей чемоданы. Яна сообщила потрясенной матери, что Жиров дает ей развод и даже о хорошей работе для нее договорился — в реабилитационном центре Госкомспорта под Москвой. Приступать надо немедленно, так что она улетает сегодня вечером.

— Погоди, дочка, я ничего не понимаю… Ты хочешь сказать, что бросаешь мужа? Именно сейчас, когда ты так ему нужна?!

— Ах, мама, ради бога, обойдемся без сцен! Сергей благородный человек, он меня понял и простил.

— Но у вас же будет ребенок, Яна!

— Об этом не беспокойся. Ребенка уже нет.

С той минуты Маргарита Олехновская и стала привыкать к мысли, что у нее нет больше дочери. Остался только зять, Сережа. Он встал на ноги, даже вернулся к тренировкам, но душой так и не оттаял.

— Бедный мальчик… — Впервые я увидела на глазах Маргариты Викторовны слезы. — Наверное, он чувствовал свой конец. Позвонил мне перед отъездом на те последние сборы в Германии. Давно не звонил, а тут вдруг… «Прощайте, мама. Я надолго…» Что ты, Сереженька, говорю — до свидания! Он засмеялся: конечно, говорит, это я так… Спросил еще, не слышно ли чего о Яночке.

— Она и с ним отношений не поддерживала?

— Зачем? Сережа был для нее пройденный этап. Еще разок приехала — оформить развод, и после того как отрезало… Знаете что, Таня? Я думаю иногда, что смерть была спасением для Сергея. Последний год он и жил — словно мертвый. Не мог смириться с тем, что она убила их сына. Ведь она же на третьем месяце была, Танечка!

… Я возвращалась домой, в Тарасов. Второй раз за один и тот же день! Но если при первом возвращении настрой у меня был еще туда-сюда, то теперь…

Помнится, вчера я подумала в Самаре, что очень мерзко чувствовать себя не в состоянии помочь хорошему человеку. Но теперь-то я знала: еще хуже — когда ты не в силах наказать гада!

Забравшись в пятницу вечером в купе вагона «СВ» сообщением Самара — Тарасов, я погрузилась в анализ своих «активов» и «пассивов».

Теперь у меня была полная ясность с личностью преступницы и ее жертвами, с мотивами и способами убийств, со взаимосвязями отдельных фрагментов — короче, вся «клиническая картина» целиком. Саша Ветров умер потому, что мог разоблачить Яну как бывшую жену Сергея Жирова. Марина — потому что узнала об этом некстати из письма сына. Единственным спорным моментом в этой истории были отравленные конфетки, которые слопали мы с Гошей. Но и им я нашла объяснение: они могли предназначаться только Геле. Скорее всего, новоиспеченная тетка собиралась где-нибудь поближе к отъезду вручить племяннице «сувенир» и проследить, чтобы он сработал. Ангелина должна была умереть как главная наследница израильского дяди Марка Михайловича, чтобы освободить Яночке и ее змеенышам путь к наследству. В самом деле: раз уж все равно пришлось убирать Марину Ветрову, так почему бы не довести дело до конца? Так сказать, убить всех зайцев сразу?..

И только одного у меня не было — неопровержимых улик. Самой «малости»! Все три моих «свидетеля обвинения» — бывший сторож фуникулера Гога, телефонистка Таня и Маргарита Олехновская, — все они, словно сговорившись, дружно заявили, что желают сохранить свое инкогнито. Но если б даже мне удалось притащить их всех, вместе взятых, в суд — что это дало бы? Их показания могли считаться лишь косвенными уликами, но никак не прямыми!

Вот и получается, что, убив целую неделю времени, угробив месячный ресурс физических и моральных сил и бюджет нескольких уголовных дел «средней руки» (еще бы — такие «командировочные»!), я практически с пустыми руками возвращалась к своему клиенту. Что я скажу Ветрову? «Уважаемый Виктор Петрович, я установила в ходе расследования, что ваших жену и сына убила ваша будущая свояченица». — «О\'кей, — скажет, — пожалуйте доказательства!» — «А фиг вам, поверьте мне на слово!» После этого генерал будет иметь все основания отправить меня на гауптвахту.