Марина Серова - Ошибка Купидона

Иногда его фантазии, с моей точки зрения, были слегка паталогичны. Беспрерывно меняя позы, он не занимался сексом, а реализовывал замысел. А в чем он состоял — я не понимала. Если в том, чтобы снять компромат, то это ему удалось. Особенно если потом это грамотно смонтировать. Но никаких признаков монтажа на пленке не было. Это была совершенно «рабочая» пленка.

Запись закончилась так же неожиданно, как и началась. И я не сразу поняла, кто выключил камеру. И только посмотрев этот эпизод вторично, убедилась, что это сделал Хрусталев. Продолжая ласкать Светлану, он наощупь достал из-под кровати пульт дистанционного управления и направил его в сторону камеры. После этого изображение исчезло с экрана. Видимо, таким же образом он и включил заранее настроенную камеру в начале полового акта.

Я остановила пленку и пошла на кухню за новой порцией кофе.

Только сумасшедший мог бы назвать увиденное «любовной сценой». Хрусталев не только не был похож на «пылко влюбленного», но вел себя необъяснимо странно. Он как будто выполнял чье-то поручение. Не хотела бы я оказаться в постели с таким партнером.

Новая чашка была нормальной, то есть кофейной, и не шокировала бы даже самого привередливого турка. А остатки моих дневных покупок оказались совсем недурной добавкой к любимому напитку.

Но аппетит у меня скоро испортился. Буквально в ту же минуту, когда я снова включила видеомагнитофон. Следующий эпизод не нуждался в «постановочных эффектах». Мне даже показалось, что попал он на пленку случайно. Это был коротенький — меньше минуты — эпизод, но он поразил меня больше, чем все предыдущее. У Светланы была истерика, иначе не назовешь. Она буквально рвала на себе волосы и повторяла одну и ту же фразу:

— Что я наделала, что я наделала…

Действие происходило в том же интерьере. Светлана была почти одета, хотя было видно, что одевалась она второпях и кое-как. Она и теперь продолжала время от времени выходить из кадра, собирая детали туалета или пытаясь закурить. Хрусталев неожиданно тоже оказался в кадре и неловко попытался обнять свою подругу.

— Как же я тебя ненавижу, — сквозь зубы, еле сдерживая слезы, шепотом прокричала, если так можно выразиться, Светлана.

— Ну, что ты, — ласковым голосом успокаивал ее Хрусталев, — просто мы не сдержались, ты же знаешь, как я отношусь к тебе.

Но сразу же после этого вытворил такое, что может присниться только в страшном сне. Произнеся последнее слово, он неожиданно обернулся через плечо и хитро подмигнул прямо в объектив видеокамеры.

— Ах ты тварь, — вырвалось у меня.

Может быть, потому, что я тоже женщина и могу представить себя в аналогичной ситуации, реакция моя была столь бурной. Но я действительно ненавидела его в эту минуту. И позабыла и о его погибшей сестре, и о больном ребенке.

Человек, способный на такое, не заслуживает никакого сострадания.

Через несколько секунд он снова выключил запись, а сразу после паузы пошел тот самый танец, что я безуспешно пыталась заснять сегодня днем. Я смотрела на него под впечатлением предыдущего эпизода, и он потряс меня своей безысходностью. Это была настоящая агония, танец на пиру во время чумы, предсмертная судорога насмерть оскорбленной женщины.

Я заставила себя досмотреть запись до конца и даже несколько минут после ее окончания не выключала магнитофон, хотя на экране уже мельтешили разноцветные точки и вместо музыки слышалось противное шипение. Но я поняла это только тогда, когда пленка закончилась и сработала автоматика.

Теперь у меня уже не было сомнений — ни о какой любви между Светланой и Хрусталевым не могло быть и речи. И прежде чем передать эту пленку заказчику, я должна и хочу выяснить, в чем же тут дело.

Формально я не обязана этим заниматься. И любой частный детектив может это подтвердить. Факт прелюбодеяния установлен и даже зафиксирован на видеокассете. Я честно заработала свой гонорар. Но в моей работе меня привлекает не только и даже не столько высокая оплата, сколько любовь к раскрытию таинственных происшествий и запутанных случаев.

В каком-то смысле моя работа сродни работе ученого. И раскрытое преступление в этом смысле можно сравнить с открытием. Точно так же оно не дает спать по ночам, пока все точки над «i» не расставлены и все тайное не становится явным. В конечном итоге слова «расследование» и «исследование» отличаются только приставкой и почти совпадают по смыслу. А ни один уважающий себя ученый не бросит своего исследования, не закончив серии экспериментов.