Марина Серова - Ошибка Купидона

Ничего странного: обычно люди крайне ненаблюдательны. Например, мои соседи узнали, что их дочь беременна, только после того, как «Скорая» увезла ее в роддом. Именно близкие чаще всего последними узнают о том, что их сын, или муж, или… — законченный наркоман. И это уже не удивляет специалистов.

Поэтому теперь мне не казались странными и отношения любви-ненависти между Светланой и Хрусталевым. Наркотики объясняли все. В состоянии наркотического опьянения она испытывала страстное влечение к нему, а в период «отходняка» — мучительные угрызения совести.

Поразмышляв таким образом еще немного, я пришла к окончательному выводу, что история эта действительно достаточно банальная, особенно для нашего времени, когда чуть ли не каждый третий — наркоман, не говоря уже о количестве алкоголиков.

«Вот именно», — хохотнул внутренний голос. Оказывается, он тоже увязался со мной в Константиновку.

Данный населенный пункт, как я узнала еще на вокзале, оказался обычным селом, хотя и довольно крупным. Во всяком случае, там был двухэтажный Дом культуры с непременным памятником Ленину у входа и вечерним рестораном на первом этаже. А самой большой достопримечательностью Константиновки оказался детский дом. Но о нем я узнала только тогда, когда Хрусталев остановился перед «парадным подъездом». А еще точнее, в тот момент, когда женщина в грязном белом халате, выслушав его, кивнула головой и скрылась за толстой скрипучей дверью.

Прочитав с помощью «зума» видеокамеры табличку на дверях покосившегося двухэтажного особняка, я не поверила своим глазам. Что было нужно Хрусталеву в этом богоугодном заведении? В голову полезла версия, что в этом полумедицинском учреждении у Хрусталева работает знакомая медсестра, которая помогает ему с наркотиками. Но это могло быть актуальным лет пятнадцать назад. В наши дни наркотики — не проблема. Особенно если у тебя есть деньги. А судя по тому, с какой легкостью Хрусталев оставил на рынке несколько сотен, деньги у него были.

Я с удобством расположилась в развалинах какого-то дома прямо напротив и могла прекрасно видеть оттуда все происходящее. Компанию мне составляли несколько кур, разыскивающих у меня под ногами что-нибудь съедобное и квохчущих тягучими старушечьими голосами.

Минуты тянулись, как часы, и чтобы как-то убить время, можно было заняться пресловутой «застрахованной» кассетой. Отмотав метры записи, которые мне еще пригодятся, я буквально за пару минут разделалась с идиотской защитой, сняла несколько пробных кадров и убедилась, что видеокамера абсолютно готова к работе. На всякий случай не стала прятать ее далеко, а потом придумала себе развлечение: максимально приблизив изображение, стала рассматривать Хрусталева, как насекомое под микроскопом.

Я уже привыкла к постоянно присутствующей на его лице самодовольной улыбке, поэтому явилась для меня полной неожиданностью гримаса боли, которую я обнаружила сейчас.

Мне захотелось запечатлеть это на пленку, и я включила камеру. Хрусталев явно сильно волновался и с нетерпением оглядывался на дверь. Едва закурив сигарету, он тут же затушил ее резким движением. И это заставило меня перевести объектив на дверь детского дома и уже не отрываться от нее до появления… ребенка. Хотя внешний вид маленького существа совершенно не соответствовал этому ласковому и радостному слову.

Его вела за руку, вернее, тащила за собой та самая женщина в белом халате. А маленький уродец кричал и вырывался. Если бы не камера, может быть, я приняла бы его издали за обычного капризного мальчика лет четырех. Но прекрасная оптика не оставляла сомнений в его врожденной патологии. Я недостаточно эрудирована в медицине, чтобы назвать диагноз, но это был даже не олигофрен. Его внешность — как ни чудовищно это звучит по отношению к ребенку — вызывала физическое отвращение.

Я не преувеличиваю. Можно было бы описать несчастное создание во всех подробностях, но не думаю, что это кому-то доставит удовольствие. Я бы, наверное, выключила камеру, если бы в тот момент могла контролировать свои действия. Но то, что происходило перед моими глазами, настолько потрясло меня, что я потеряла эту способность. Благодаря этому все происходящее в последующие пятнадцать минут осталось у меня на пленке.

Хрусталев попытался придать своему лицу веселое ласковое выражение, и ему это почти удалось. Он протянул руки навстречу ребенку и что-то сказал ему. Женщина, пытаясь успокоить мальчика, со злостью дернула его за руку.