Марина Серова - Ошибка Купидона

Я пощелкала жирными от ветчины пальцами, и «свернула голову» поллитровке. Это произвело на моего приятеля неизгладимое впечатление. Не отрываясь, он следил за моими руками и даже сглотнул слюну от волнения. Прежде чем разлить первую порцию водки, я задержала руку над столом, всем своим видом демонстрируя колоссальное напряжение мозговых извилин.

— Вспомнила! — радостно заявила я в тот момент, когда терпение Эдуарда готово было лопнуть и охлажденный напиток полился в рюмки. — Хрусталев! Александр Хрусталев! Ты с ним встречался?

Получив свой «бокал», если так можно назвать рюмку размером с наперсток, Эдуард стал снисходительным:

— Сашка, что ли? Смазливый мальчик… А ты-то откуда его знаешь?

— Да одна подруга с ним познакомилась недавно.

— Я уж думал, он замочил кого, — хихикнул он. И поднял «бокал» шикарным жестом. — Но он уже не работает в цирке, — продолжил он после того, как водка «улеглась» в его желудке, неторопливо разрывая кусочек ветчины.

— Давно? — пододвигая к нему тарелку, уточнила я.

— Да уж лет пять… — задумчиво произнес он.

Все, что касалось цирка, было для Эдуарда делом серьезным и ответственным. И приблизительность здесь была неуместна.

— Ну, правильно, — уверенно добавил он, — мы как раз из Испании вернулись. Шесть лет назад. — И только после этого отправил в рот ветчину. — А пара была неплохая…

— Пара? — переспросила я.

— Конечно, пара, — как что-то само собой разумеющееся, подтвердил он. — «Александр и Александра» — брат и сестра Хрусталевы. Она погибла…

— О господи… — вырвалось у меня. — Несчастный случай?

— Трудно сказать… Давай помянем ее, — кивнул он на бутылку, и я вновь наполнила рюмки.

После второй рюмки речь Эдуарда стала менее внятной, но мне удалось вытащить из него бесценную информацию.

Нет, не напрасно я посетила цирковую гостиницу.

Покойная жена Вениамина и сестра Хрусталева оказались одним и тем же человеком…

Дома я появилась, что называется, за полночь и не совсем трезвой. Но у меня были веские аргументы в споре с внутренним голосом, во всяком случае вечером.

Утром моей уверенности в собственной безгрешности сильно поубавилось. Более того, некоторые аргументы моего мучителя показались мне не лишенными здравого смысла, а через часик после пробуждения я уже соглашалась с ним по всем пунктам и давала клятвенные зароки в следующий раз быть аккуратней.

Но как не потерять чувства меры, если пьешь с лилипутом, да еще таким заводным. Кстати, слово «лилипут», оказывается, придумал Джонатан Свифт. Кто бы мог подумать? По сравнению с ним (я имею в виду, конечно, Эдуарда) я вообще не пила. В смысле соотношения веса и количества выпитого. А ел он вообще как Гулливер. Можно сказать, что ветчины нам с Гошей не досталось.

Вспомнив о Гоше, я чуть было не покраснела. О нем-то я и забыла. А ведь он появился, когда я была еще совершенно трезвой. Во всяком случае, считала себя таковой.

— Да, Иванова, — сказала я своему отражению, предварительно показав ему не самый в тот момент розовый язычок в мире, — твоя белая горячка не за горами.

А ведь с этим самым Гошей мы, кажется, договорились… о чем же, дай бог памяти… То ли о совместном номере, то ли о совместной жизни, точно не помню. Но то, что мы с ним целовались, — это точно. Кошмар какой-то. Я окончательно сникла под гнетом воспоминаний и поплелась в ванную.

Вечером мне было не до водных процедур, а спать с косметикой на лице — полное безобразие, последствия коего будут ощущаться, как минимум, пару дней. Женщины меня поймут.

— Приличные женщины — вряд ли… — вставил «шпильку» внутренний голос.

Я сделала вид, что его не услышала, и правильно сделала. Иначе от него потом не отвяжешься. Контрастный душ и зубная паста сделали свое дело, и на горизонте моего сознания показался розовый цвет надежды. А после чашки кофе мне даже захотелось курить. Причем сильно, поскольку сигарет в доме не оказалось.

Пришлось идти к ближайшему ларьку, благо еще он находится рядом. Проходя мимо киоска с табличкой «Всегда в продаже холодное свежее пиво», я демонстративно отвернулась, отчего вновь обрела самоуважение.

Пока я ходила за сигаретами, всякая тяга к курению пропала. Пришлось выпить еще чашку кофе, чтобы реанимировать в себе интерес к жизни и земным удовольствиям. В результате всех этих полуритуальных действий я обрела желание и, главное, возможность вернуться к работе.