Марина Серова - Пустячок с десятью нулями

— А где ты ее нашел? — спросил его Папазян.

— Да вот здесь же она и стояла, — собеседник указал на верх книжного шкафа.

— Так, понятно, — сказал капитан, поднеся кулак ко рту и придав лицу задумчивое выражение. — Сергей Сергеевич, а у тебя что?

Сергей Сергеевич, пожилой, полноватый мужчина с лысеющей головой, в отлично сшитом, но уже довольно поношенном пиджаке поднял голову, отвлекаясь от Герасименко, промолвил:

— Смерть наступила примерно час-полтора тому назад в результате удара по голове твердым предметом. Черепно-мозговая травма. Более подробно я смогу тебе сказать уже после полного осмотра.

— Следовательно, у нас такая картина получается, — поделился своими выводами с окружающими Папазян. — Убийца взял вот эту посудину и одним ударом отправил свою жертву к праотцам, а затем не бросил ее, а аккуратно поставил. Причем не куда-нибудь, а на шкаф. Пусть это и не так уж высоко, но все-таки он мог бы, к примеру, поставить ее сюда — на стол…

Капитан показал на маленький столик в углу, с лампой под желтым абажуром.

— А может, нарочно поставил, чтобы подальше от глаз, — предположил обнаруживший орудие убийства.

— Да нет! — не согласился с ним Гарик. — Спрятать он это мог бы и похитрее. Скорее всего, сам по себе он человек далеко не маленьких размеров. Ему легче было поставить это сюда, чем нагибаться к столу. Да и силы, и нервов у него, слава богу, хватает, не занимать.

— Проходил тут мужчина, высокий такой, я еще внимание на него обратила. Было в нем что-то такое очень странное, — вспомнила я.

— А что за мужчина? — спросил тот, кого звали Колей.

— Высокий, худой, носатый. Нос у него большой. Довольно молодой человек — лет тридцать или около того. Так странно все время озирался из стороны в сторону.

— Где ты его видела? — спросил Папазян.

— Здесь, во дворе. Я подходила, а он мне навстречу из подъезда.

— А что еще ты запомнила? Во что он был одет? Может быть, приметы какие особые? — явно оживился Гарик.

— На нем была светлая ветровка, белая. Или, скорее сказать — грязно-белая. Будто застиранная. Рубашка светло-голубая. Брюки темные. А вот обувь я не запомнила.

— Ну ладно, хорошо, — Папазян вздохнул, а я была благодарна, что он не стал высказывать своих дурацких шуток типа, что я обращаю внимание на всех подряд мужчин. Похоже, Гарик полностью окунулся в свалившееся на его голову благодаря мне дело. Ну и слава богу!

— Да, у него еще шрам над глазом, — услужливо подсказала я. — Вот тут, — я показала рукой, используя для пущей ясности свой лоб как наглядное пособие. — Маленький, но глубокий.

— Ну, это уже фоторобот, товарищ капитан, — удовлетворенно произнес Коля, обращаясь к Папазяну.

— Так глаз же — алмаз! — произнес с гордостью за меня Папазян. — Да, кстати, а записная книжка где? Ты все-таки мне ее отдай.

Я полезла в сумочку и, чего уж там греха таить, нехотя извлекла из нее коричневую записную книжку Герасименко. Мои движения как бы говорили Гарику: «Ну, до чего же ты бываешь мелочным!»

— Вот, — в моем голосе слышались еле заметные обида и раздражение. Хотя зачем, в сущности, мне теперь эта книжка?

Страж порядка взял книжку и, согнув странички, быстренько перелистал их, придерживая пальцем правой руки.

— Ну вот, теперь есть что почитать, — удовлетворенно произнес он, впечатленный обилием информации. — Да, и вот еще что, давай-ка пройдем на кухню. Мне нужно тебе кое-что сказать наедине.

Я пожала плечами и направилась в сторону кухни. Когда мы остались вдвоем, Папазян, немного смущаясь и потирая руки, сказал:

— У меня к тебе будет нижайшая просьба. Раз уж ты подкинула мне это дело накануне отпуска… Теперь уж никуда не денешься, но…

— А если короче, Гарик, — прервала я мямленье капитана.

— В общем, ты в это дело не лезь! — выдохнул Папазян.

— О чем ты? — Я как могла округлила свои зеленые глаза. — С какой это стати я начну заниматься делом, которое не имеет ко мне никакого отношения?

— Так уж и никакого! — всплеснул руками Гарик. — А кто нас вообще сюда вызвал?

— Слушай, я думаю, ты все же на меня сердишься, — сама начала злиться я. — Ты же знаешь, что я работаю по заказу клиента. А расследовать смерть Герасименко меня никто не нанимал! Так что оставь свои предупреждения, они мне совершенно непонятны! Или ты надеешься, самостоятельно раскрыв это дело, получить к отпускным еще и премию? А может, и майорские погоны? — фыркнула я.

— Ладно, ладно, — махнул рукой Гарик. — На что я надеюсь, мое дело. Тебя же мои заботы не волнуют! — Папазян не отказал себе в удовольствии вновь намекнуть на мои черствость и холодность. — Кстати, ты не знаешь случайно, куда вчера уехала жена убитого?