Марина Серова - Сказано – сделано

Ни Заревич, ни Сергей не выходили из машины. Может быть, сейчас они как раз и занимаются тем, что смотрят на мое изображение и следят за каждым моим жестом? Я представила, что на коленях у Заревича лежит компактный приборчик с экраном, связанный с крохотной видеокамерой, которая находится в салоне моей машины, и, злорадствуя, этот тип придумывает план моего устранения.

И я начала производить обыск в собственной машине. Таким кощунством мне еще никогда не приходилось заниматься. Но обнаружить ничего не удалось, хотя я искала весьма тщательно. «Уф, — вздохнула я с облегчением. — С этим делом мне просто шпионские страсти мерещатся».

Тут мое внимание переключилось на вышедших из джипа Заревича и Сергея, который был уже без своей дурацкой клетчатой кепки. Наверное, потерял ее в подъезде, когда очухивался после моего приемчика, свалившего его с ног.

Я хорошо видела, куда направляются мои подопечные, — к кафе. Как только они завернули за угол, я выскочила из своей «засады на колесах» и пошла за ними. Здесь горел один, но очень яркий фонарь. Впрочем, меня все равно не было видно, поскольку я выбирала такие места, куда его свет не доходил.

Подождав, пока Заревич и Сергей войдут внутрь, я подошла к боковому окну и принялась за ними наблюдать. Они оба сидели спиной ко входу, ничего не заказывая подошедшей к ним официантке. Заревич чуть ли не каждую секунду поглядывал на часы, теребя рукав кожаной куртки. Потом он переключился на бумажные салфетки: вынимал их одну за другой, мял в кулаке и со злостью бросал на стол.

Официантка, не выдержав таких издевательств над вверенным в ее владение имуществом, рассвирепела и принялась ругать клиента-неврастеника. Слов я не слышала, но по ее широко разевающемуся рту и дураку стало бы понятно, как «вежливо» она разговаривала с Заревичем.

Виктор Петрович вдруг вскочил, отшвырнув пластмассовый стул в сторону, и вытащил из кармана… пистолет, направив его в сторону официантки. Та взвизгнула и закрыла лицо руками.

Только я собралась кинуться ей на помощь, как увидела, что это уже не нужно: звериная ярость в Заревиче уснула так же быстро, как и проснулась. Он устало провел левой рукой по глазам, пододвинул себе другой стул и преспокойно уселся за стол.

Сергей безучастно взирал на разгоревшиеся перед его глазами страсти. Похоже, ему было к подобному не привыкать. Он видал, наверное, что-нибудь и пострашнее, чем усмирение непонятливой официантки, мешающей «его величеству» крутому бизнесмену отдыхать. Подумаешь, помахал клиент кафе пистолетом… подумаешь, девица вытаращила свои ничего не понимающие глаза…

Заревич засунул ствол обратно в карман куртки. Официантка выбежала на улицу и скрылась в темноте. В кафе, кроме парочки алкоголиков-завсегдатаев, никого больше не было. Бармена тоже ветром сдуло, а алкаши уже были не способны адекватно отреагировать на ситуацию. Они только тяжело покачали взъерошенными головами и начали снова укладывать их на стол.

Я начинала уже подмерзать. Надетые сегодня высокие сапоги не были особенно теплыми, я ведь не знала утром, что придется долго торчать на улице. Я хотела было попрыгать, чтобы согреться, но остановилась как вкопанная, прижавшись к стене: послышался звук приближающейся машины. Затем раздались скрип тормозов, хлопок дверцы и шаги быстро идущего человека.

Коренастый мужик в короткой дубленке просеменил в кафе. Заревич почувствовал его, как говорят, спинным мозгом, потому что оглянулся еще до того, как низкорослый пухлый субъект с лысой башкой подошел к его столику.

Толстячок уселся напротив Заревича, сложил руки в замочек, положил их на стол и уставился на Виктора Петровича, который сразу же заговорил.

«Или они друга друга перестреляют, — рассуждала я сама с собой, трясясь от холода и поднимая выше совсем не теплый воротник, — или заключат какую-нибудь интересную сделку».

Мне было бы очень обидно, если бы эта сделка не касалась того, ради чего я вела слежку. Кажется, я начинала догадываться, в чем тут дело. Но каким-нибудь образом подслушать, о чем все-таки говорят эти суперделовые люди, не помешало бы. И я решила войти внутрь.

Естественно, с парадного входа заходить было бы не столько опасно, сколько глупо, поэтому, не мешкая ни секунды, я обежала здание кафе, надеясь пробраться внутрь через черный ход. Мой расчет оказался правильным. Мало того: дверь, ведущая в кафе со двора, оказалась открытой настежь. Бедный бармен, наверное, несся сломя голову, не позаботившись даже ее прикрыть. Представляю, что будет завтра утром, когда хозяин кафе узнает, в каком состоянии было брошено его детище! Но меня это никак не касается. Мне нужно как можно быстрее навострить свои ушки и послушать, о чем ведет речь Заревич, которого я уже считала моим личным врагом.