Марина Серова - Сдержать свое слово

Когда я заходила в дом, мне показалось, что на четвертом этаже открыта дверь, ведущая на лоджию. Оставалось удостовериться, та ли это лоджия, которая мне нужна.

Выйдя из загаженного подъезда на улицу, я подняла голову вверх и снова убедилась в собственной наблюдательности. И еще заметила, что занавеска в квартире подружки Коврина колыхнулась — за мной следили. Я демонстративно села в машину и выехала со двора. Бросив свою «девятку» у поликлиники, находившейся в соседнем здании, я вернулась обратно, на сей раз пройдя вдоль крайних подъездов, поближе к стене дома.

Стоило попытать счастья, действуя на свой страх и риск. Ждать, пока перепуганная женщина сама покинет свое жилище, бессмысленно. Что, если она, охваченная ужасом, заняла осадное положение и намерена сидеть в квартире, пока не закончится запас продуктов?

Стараясь ступать как можно тише, я поднялась вверх по лестнице и, добравшись до четвертого этажа, позвонила в соседнюю с Фречинской квартиру. Дверь медленно приоткрылась, и на пороге возник неопрятный мужчина, находившийся в кульминационной стадии алкогольного «пике». Вертикальное положение его туловища обеспечивалось только за счет косяка и ручки двери. Так как вменяемость гражданина явно находилась ниже минимума, необходимого для участия в беседе, я молча смотрела на его небритую физиономию, пребывая в поисках нужного решения. И тут откуда-то справа от мужчины появилась благообразная старушка и пихнула его в бок.

— Иди уже спать, не позорь меня перед людьми!

Вот ей-то я продемонстрировала корочки следователя прокуратуры, имевшиеся в моем арсенале для подобных случаев, и сказала твердо, что мне нужно с ней поговорить. Старушка растерялась и освободила проход. Ее сын, внешне очень похожий на мать, покорно протащился в одну из комнат, я услышала, как он брякнулся на скрипучую кровать. Теперь можно было спокойно излагать суть дела, но старушка задала вопрос, опередив меня:

— Сын опять набедокурил?

— Да нет, — успокоила я ее, — я по поводу вашей соседки Ларисы Фречинской.

Выслушав вздох облегчения, раздавшийся после этого, и сделав минутную паузу, чтобы хозяйка квартиры действительно успокоилась, я продолжила:

— У меня на это время назначено свидание с Ларисой. В данный момент она дома, но дверь открывать не хочет. После смерти своего парня она находится в глубочайшей депрессии, и я боюсь, как бы дело не дошло до самоубийства.

— Да, да, — подтвердила старушка, — последнее время она совсем не в себе, от людей шарахается.

— Парня Ларисы убили, и в этом деле она проходит основным свидетелем, поэтому мне просто необходимо с ней поговорить. Рассчитываю через вашу лоджию попасть к ней в квартиру, — огорошила я хозяйку, а в заключение еще сгустила краски: — Медлить нельзя, а то может быть поздно.

Старушка колебалась.

— Но это же опасно, все-таки четвертый этаж…

— У меня есть практика в такого рода делах, не волнуйтесь, — успокоила я ее и двинулась внутрь квартиры.

Выйдя на лоджию и убедившись, что нужная мне дверь у Фречинской все так же открыта, а шторы на окнах задвинуты, я — в который раз! — принялась рисковать своей драгоценной жизнью. Моей задачей было не просто перелезть с лоджии на лоджию с минимальным риском для жизни, но и произвести как можно меньше шума. Старушку я заранее попросила не делать тяжелых вздохов и вообще не разговаривать. Стараясь выполнить эту мою просьбу, она предусмотрительно прикрыла рот ладонью.

Трюк прошел удачно. Если бы я находилась на цирковой арене, то непременно сорвала бы продолжительные аплодисменты.

Резко, с шумом отдернув шторы, я ввалилась в квартиру Фречинской и застала ее сидящей на диване. В комнате было сильно накурено — просто дым стоял столбом. Подтянув коленки к подбородку и держа в руках розовые пушистые тапочки, она заливалась горючими слезами. Ей было не больше двадцати двух лет, и даже то, что лицо девушки покраснело и опухло от слез, не портило ее природную красоту. Быстро отреагировав на стук, Лариса вскочила с дивана и попятилась к столу, на котором я заметила кухонный нож.

— Что вам нужно? — в изумлении спросила она. Все ее тело мелко дрожало. Это было следствием не только испуга от моего внезапного, даже, скажем так, экстравагантного появления, но и нервного шока, полученного стараниями толстяка Жиги.

«Вот так и возникает состояние аффекта», — мелькнула у меня мысль. Пока девушка еще хоть что-то соображала, необходимо было сказать ей что-то такое, что сразу бы охладило ее непреодолимое стремление к самообороне. Попасть нужно в яблочко, иначе может произойти непоправимое.