Марина Серова - Эти проклятые доллары

Осторожно, издалека я начала приближаться к интересующему меня вопросу:

— Слушай, как ты можешь жить с такой женой, это же катастрофа какая-то!

— А я и не собираюсь больше, — меланхолично произнес Вова. — Теперь мне все вдруг стало ясно. Завтра иду на развод подавать, а потом с тобою — в загс.

— Шутишь! Ты у меня хоть бы спросил. И потом: а как же Леночка-секретарша, с которой ты тоже собирался совместно слушать марш Мендельсона?

— Кто это тебе сказал? Чушь какая!

— Твоя супружница Луиза. Кстати, завтра она в обед идет твоей Леночке голову отрезать. А вечерком тебя холодцом попотчует…

— Да пусть они хоть живьем сожрут друг друга, мне сейчас как-то не до этого… Хорошо так, пусто, спокойно… Как в раю.

— И любимый дружок Славик тоже стал не нужен? — тут же спросила я.

Видимо, бизнес все же более волновал Вову, нежели отношения с противоположным полом. Маркин сразу же оживился и помрачнел.

— Сволочь он, а не друг, — со злобой выкрикнул Вова и потянулся за сигаретой.

— Чего это ты вдруг так про Славика начал? — деланно изумилась я. — Мне он всегда казался порядочным человеком…

— «Пор-рядочным!» — передразнил меня Володя. — Он нас всех ограбил и «кинул»!

— Да не может быть! — продолжала удивляться я. — По-моему, он на такое не способен.

— Еще как способен! Ты только никому лишнего не болтай, а я тебе сейчас расскажу, чтобы ты успокоилась насчет Славы (про его Олю разговор отдельный). Думаешь, чего это он так спешно в бега ударился к немецким дружкам? Знал, что нам писец приходит. А знаешь почему? — Володя нервно курил сигарету и, казалось, окончательно пришел в себя, но по инерции продолжал начатый разговор: — Да потому, что мы обязаны вернуть охеренный кредит, а денежки накрылись. Причем элементарно. Мы на них купили огромную партию дорогостоящих лекарств там, у немчуры. Ну, на таможне груз, естественно, тормозят, шмонают по полной программе и находят… Что ты думаешь? Наркотики! Какая-то сволочь воспользовалась нами, чтобы переправить их сюда… Весь контейнер тут же арестовывают, пока идет следствие, а мы сидим в большой и толстой попе…

— Ну а Слава-то что делает в этой ситуации? — спросила я.

Этот вопрос я задала больше для порядка. Мне уже все стало ясно.

— Эта сволочь, пока мы с Плющом мотались на границе со злополучным контейнером, выгреб все деньги из кассы и из банка, по нашим прикидкам, что-то около двухсот тысяч баксов… Когда мы с Плющом вернулись в Тарасов, Славика уже и след простыл… Сказал только Ленке, что по делам в Германию отъедет, вот и все дела…

— Что это ты все о грустном да о делах! Деньги еще наживутся, а может, у Славика совесть проснется (тут Вова скептически хмыкнул). Давай еще немножко выпьем, я вспомнила, что у меня в баре есть коньячок.

Маркин был в восторге от сей немудреной идеи и вскоре с моей скромной помощью выхлестал почти всю бутылку, начисто забыв о негодяе-шефе. Новая порция алкоголя круто легла на экстракт «шакти», и через минуту Володя уже мирно посапывал, раскинувшись на кровати.

А я приступила к делу.

Свела вместе две Вовиных руки и защелкнула на них наручники.

Затем извлекла другое полицейское чудо — изящные хромированные браслеты, чтобы заковать ноги. Вскоре и ноги безмятежно дрыхнущего Маркина были приведены в нужное мне состояние.

Гуманно решив, что мужику лучше дать проспаться, я села в кресло, закурила и стала думать:

«Исчезновение Ольги явно связано с коварным бегством Славика, и похоже на то, что это его заместители где-то держат мою подругу и выпытывают у нее местонахождение набитого долларами шефа».

На часах было уже больше двух, до прихода Алины оставалось не так уж много времени, и я вскоре намеревалась Маркина растолкать. Пока же отправилась на кухню и сделала себе кофе с парочкой бутербродов. Под конец своей скромной трапезы я чуть не подавилась куском хлеба с сыром: из комнаты раздался нечеловеческий вопль:

— А-а бля-а-а!!!

Да, судя по всему, Вове не понравилось то состояние, в котором он себя обнаружил. Но ничего, со всеми случается.

Я не торопясь допила кофе и вошла в комнату. Маркин, увидев меня, перестал вопить и широко открытыми глазами, где читалось, мягко говоря, недоумение, уставился на мою безмятежную физиономию.

— Зачем же так кричать, Владимир Федорович, — укоризненно заметила я, — менты все равно не приедут, а вот соседи сбегутся. Нужны они здесь?

— Ты, ты… Что, блин, за шутки с похмелья… Я садомазохизма с детства терпеть не могу! У меня сейчас крыша набок съедет от таких приколов! Развяжи, тьфу, расцепи… мать твою!