Гилберт Честертон - Бесславное крушение одной блестящей репутации

- В неурочное время! - воскликнул пылкий джентльмен. - Вы пришли в самый удачный момент, какой только можно себе представить! Знаете, кто у меня?

- Нет, - серьезно ответил Бэзиль. В это время из смежной комнаты донесся взрыв смеха.

- Бэзиль, - торжественно промолвил лорд Бомонт, - у меня Уимполь.

- А кто такой Уимполь?

- Бэзиль! - воскликнул лорд. - Вы, как видно, все это время торчали в провинции! А вернее, на Северном полюсе! На Луне! Кто такой Уимполь? Кто такой Шекспир?

- Что касается Шекспира, - кротко возразил мой друг, - то я, во всяком случае, не на стороне Бэкона. Гораздо вероятнее, что Шекспир - это королева Мария Шотландская. А что до Уимполя... - Новый взрыв смеха в соседней комнате заглушил его слова.

- Уимполь! - воскликнул лорд Бомонт в каком-то экстазе. - Вы не слышали об этом великом современном уме?! Друг мой, он претворяет беседу, не скажу, в искусство - ибо она, быть может, всегда была им, - а в великое искусство, подобное творчеству Микеланджело, в достижение великого мастерства. Его ответы, мой дорогой друг, убивают людей наповал. Они совершенны, они...

Опять раздался взрыв веселого смеха, и почти одновременно с ним в холл влетел полный, апоплексический пожилой господин и направился к нам.

- Ну, дружище! - с жаром начал лорд Бомонт.

- Я не могу этого вынести, Бомонт, прямо скажу вам! - вскричал полный старик. - Я не хочу, чтобы меня высмеивал какой-то грошовый писака-авантюрист! Я не хочу быть посмешищем! Я не хочу...

- Ну, бросьте, бросьте, - лихорадочно сказал Бомонт, - разрешите мне познакомить вас. Господин судья Грант, прошу! Бэзиль, я уверен, что вам приходилось слышать о сэре Уолтере Чолмондели.

- Как же, как же! - ответил Грант и поклонился почтенному старому баронету, взглянув на него с некоторым любопытством.

Последний был в данную минуту сильно разгорячен гневом, но даже это обстоятельство не могло скрыть благородных, хотя и расплывчатых очертаний его лица и фигуры, пышных седых кудрей, римского носа, мощного, хотя и несколько грузного тела, аристократического, хотя и двойного подбородка. Это был типичный старый джентльмен, и он оставался им даже в приступах гнева, даже совершал любые faux pas.

- Я безгранично огорчен, Бомонт, что проявляю недостаточно уважения к этим господам, - ворчливо сказал он, - а тем паче к вашему дому. Но это не касается ни вас, ни их, а только этого кривляющегося паяца-полукровки.

В это время из внутренних комнат вышел весьма мрачного вида молодой человек с закрученными рыжими усами. Он тоже казался не слишком очарованным тем, что творилось за стеной.

- Вы, вероятно, помните моего секретаря и друга, мистера Дреммонда, сказал лорд Бомонт, обращаясь к Гранту. - Вы должны его помнить еще школьником.

- Помню прекрасно, - ответил тот. Мистер Дреммонд обменялся с ним сердечным и почтительным рукопожатием, но морщина на его лбу не разглаживалась. Затем он обратился к сэру Уолтеру Чолмондели:

- Леди Бомонт выражает надежду, что вы не уйдете так рано, сэр Уолтер. Она говорит, что почти не видела вас.

В душе старого джентльмена, все еще не остывшего, происходила тяжелая борьба; наконец его воспитанность восторжествовала; сделав жест послушания и пробормотав что-то вроде: "Если леди Бомонт... конечно... дама", - он последовал за молодым человеком обратно в салон. Прошло не более полуминуты, как новый взрыв смеха дал нам понять, что он, по всей вероятности, снова оказался мишенью насмешек.

- Я от всей души прощаю милого старого Чолмондели, - сказал Бомонт, помогая нам снять пальто. - У него несовременный ум.

- Что такое современный ум? - спросил Грант.

- О, это такая штука, знаете ли... удивительно передовая - надо все в жизни принимать невсерьез. - В это время изнутри донесся новый взрыв смеха.

- Я потому только спрашиваю, - сказал Бэзиль, - что из двух последних ваших друзей, обладавших современным умом, один считал, что нельзя есть рыбу, а другой - что следует есть людей. Прошу прощения - кажется, сюда, если я не ошибаюсь.

- Знаете ли, я никак не могу уяснить себе, к какой группировке принадлежите вы, - с какой-то лихорадочной суетливостью сказал лорд Бомонт, семеня вслед за нами. - Порой вы кажетесь ярым либералом, а порой - заядлым реакционером. Вы современный человек, Бэзиль?

- Нет, - громко и весело сказал Бэзиль, входя в переполненную гостиную.

Впервые за весь вечер наш приятель с восточным лицом на несколько минут перестал быть центром всеобщего внимания. Тем не менее двое присутствовавших продолжали смотреть на него, не отрываясь. Во-первых, дочь хозяина дома, Мериель Бомонт, не сводившая с него своих огромных фиолетовых глаз и охваченная бешеной жаждой к словесным поединкам, свойственной представительницам высшего общества. Во-вторых, сэр Уолтер Чолмондели, на лице которого было написано безмолвное и тщательно сдерживаемое, но тем не менее явное желание вышвырнуть болтуна в окно.