Гилберт Честертон: Бесславное крушение одной блестящей репутации

- Мне очень жаль, что я затрудняю вас, - раздался из темноты спокойный голос Бэзиля, - но я назначил здесь свидание.

- Свидание? - переспросил я, опешив.

- Да, - ответил он, спокойно глядя на апоплексического старого аристократа, лежавшего на земле и смотревшего на нас вылезшими из орбит глазами. - Я здесь назначил свидание очаровательнейшему юноше. Старому моему приятелю. Джеспер Дреммонд зовут его - вы, вероятно, видели его сегодня у Бомонтов. Пока там не кончат обедать, он едва ли придет сюда.

Я не знаю, сколько часов мы простояли в темноте. За это время я окончательно пришел к заключению, что с моим другом повторилось то, что некогда имело место на заседании суда. Бэзиль Грант сошел с ума. Я не мог подыскать иного объяснения. Старый почтенный джентльмен с багровым лицом, полузадушевный, валялся на земле, подобно вязанке дров.

Приблизительно через четыре часа во двор проскользнула стройная фигура во фраке. В мерцании газового света я распознал рыжие усы и бледное лицо Джеспера Дреммонда.

- Мистер Грант, - сказал он недоуменно, - это прямо невероятно! Вы оказались правы, но что это значит? За все время обеда, который почтили своим присутствием герцоги, герцогини и издатели толстых журналов, специально пришедшие послушать Уимполя, этот удивительный человек молчал, как зарезанный. Он не отпустил ни одной шутки. Он вообще не произнес ни слова. Что это значит?

Грант указал на грузного джентльмена, распростертого на земле.

- Вот что это значит! - сказал он.

Заметив толстяка, так спокойно лежавшего на земле, Дреммонд отскочил, как ужаленный.

- Что?.. - пробормотал он. - Что?

Бэзиль внезапно накинулся на пленника и извлек из его грудного кармана какую-то бумагу, несмотря на всю беспомощность, баронет, казалось, пытался воспротивиться этому.

То был большой обрывок белой оберточной бумаги; Джеспер Дреммонд пробежал его с нескрываемым изумлением. Насколько ему удалось разобраться в нем, он заключал в себе ряд вопросов и ответов, расположенных в виде катехизиса. Большая часть документа была оторвана и стерта во время схватки, но кое-что уцелело. Гласила эта бумажка следующее:

"Ч. Сохранить самообладание.

У. Сохранить - Британский музей.

Ч. Да знаете ли вы - ваши шуточки.

У. Никогда не отпускаю шуточек".

- Что это такое? - воскликнул Дреммонд, окончательно рассвирепев и швыряя бумагу на землю.

- Что это такое? - голосом, переходящим в какое-то торжественное пение, повторил Грант. - Что это такое? Это великая новая профессия, великий новый промысел. Капельку безнравственный, признаюсь, но все же великий, подобный морскому разбою.

- Новая профессия, - тупо сказал молодой человек с рыжими усами. Новый промысел!

- Новый промысел! - подхватил Грант с каким-то странным воодушевлением. - Новая профессия! Какая жалость, что она безнравственна!

- Но в чем, черт побери, она заключается?! - одновременно воскликнули Дреммонд и я, разражаясь богохульствами.

- Это великий новый промысел Организатора Остроумных Ответов. Сей жирный старый джентльмен, лежащий на земле, несомненно, кажется вам очень тупым и очень богатым человеком. Позвольте мне открыть вам его подлинное лицо. Подобно всем нам, он очень умен и очень беден. Он на самом деле вовсе и не толст: все это набивка. Он вовсе не так стар, и зовут его отнюдь не Чолмондели. Он шарлатан, шарлатан на совершенно новый, очаровательный манер. Он нанимается ходить по званым обедам и подавать своим клиентам реплики. Согласно заранее выработанной схеме, которую вы видите на этом клочке, бумаги, он говорит сплошные глупости, заготовленные им для себя, в то время как клиент изрекает всевозможные мудрые фразы, заготовленные для него. Короче говоря, он дает себя разыгрывать за гинею в вечер.

- А этот ловкач Уимполь... - с негодованием начал Дреммонд.

- Этот ловкач Уимполь впредь едва ли будет вашим соперником по части интеллигентности. У него имеется несколько достоинств: элегантность, серебристые волосы и прочее. Но интеллект его - в нашем приятеле, лежащем сейчас на полу.

- Ох, уж этот приятель! - яростно воскликнул Дреммонд. - Этому малому следовало бы быть в тюрьме!

- Отнюдь нет, - снисходительно сказал Бэзиль, - ему следовало бы быть членом Клуба удивительных профессий.