Б. Седов - Зэк

Уже через два часа Сват выложил все, как было. На основании его показаний граждане Шувалов, Иванов и Астафьев были задержаны согласно 122-й статье УПК на трое суток и помещены в ИВС.

Козырь проводил «производственное совещание» с «активом» группировки. Перетерли несколько серьезных вопросов по автозаправкам. Последнее время на двух из пяти подконтрольных заправках вдруг упала выручка.

– Крысятничают, курвы, – сказал Еврей.

– Доказать это сможешь? – спросил Козырь.

– По документам-то? Нет. Там-таки наверняка все чисто, как в абортарии моего дедушки Изи.

– А как их ужучить? – спросил Козырь. Тойфер налил себе глоток «Киндзмараули», покачал головой и сказал:

– Пусть Никита потрясет водителей бензовозов. Они-то знают, сколько соляры привозят… А уж потом сравним с накладными. И – я прахом бабушки Цили клянусь – там будет на что посмотреть.

– Понял, Танцор? – спросил Козырь у бывшего опера УР.

– Сделаем, – кивнул Танцор. – Но можно еще проще поступить: прихватить прямо «королеву бензоколонки», вставить в мохнатку кипятильничек, и она сама запоет.

Еврей поморщился:

– Фу-у, Никита! Я таки глубоко полуинтеллигентный человек.

Козырь промолчал. Потом решали вопрос, что делать с Колобком. Совсем оборзел – внагляк наехал на «Гавань», как будто не знает, что мы там шинкуем.

– С Колобком, – сказал Козырь, – будем решать. Тереть с ним бессмысленно, он знает, что делает, чей кусок рвет.

И все примолкли. Все были согласны с Козырем: Колобок знает, что делает. Знает, что рвет кусок у Козыря. Нужно с ним «решать». Это значит, что тереть с ним действительно бесполезно… и нужно Колобка гасить.

– Ладно, – подвел итог Козырь. – Захар, Кошатник и Пека свободны, а ты, Григорич, и ты, Танцор, останьтесь.

Пешки вышли из гостиной. А главный финансист и главный контрразведчик Козыря остались. Они оба догадывались, о чем пойдет речь… и оказались правы: вор заговорил о Волке.

– Ну, – сказал Козырь, – что с Волком?

– Облом, – ответил Танцор хмуро. – В Волка менты вцепились крепко, разговаривать не хотят.

– Кисло, – подтвердил Еврей. – Впустую вбухали двадцать пять компьютеров в прокуратуру… Взять-то они взяли. А как же? Спонсорская, бля, помощь! Аж кипятком писали. Но как только Спицын…

– Кто такой? – спросил вор недовольно.

– Главбух «Россиянки». Мы через «Россиянку» «спонсорскую помощь» прокуратуре кинули: компьютеры, факсы-шмаксы и прочие принтеры… А как только Спицын на пару со Сперматозоидом начали прокачивать прокурора на Волка, тот сразу: есть закон, господа. За помощь спасибо, но пойти вам навстречу не могу.

Козырь негромко ругнулся, – это означало, что он в крайней степени раздражения. Если бы речь шла о рядовом «быке», вор вообще не стал бы дергаться. Просто отдал бы приказ: подогреть, – и забыл про бычка…

– Что будем делать? – спросил Козырь. Некоторое время все молчали. Потом многомудрый Еврей сказал:

– А может, побег Волку устроить?

Козырной и Танцор посмотрели на него так, что Тойфер понял: упорол косяка. Козырь вздохнул и произнес устало:

– Ладно, берем тайм-аут… Давайте думать, что будем делать с Колобком. Я этого не хотел, но проблему надо решать.

Вор даже представить себе не мог, что из Санкт-Петербурга уже едет человек, который решит проблему с Колобком.

Таранов проснулся в семь утра. Респектабельный шлафваген еще спал, постукивали колеса, за окном лежала наполненная снегом темень. В ней мелькали огни поселков.

Иван встал, оделся, взял бритву и полотенце, прошел в туалет. Он брился и говорил своему отражению в зеркале: дурак ты, майор. Дурак натуральный. Тебе уже сорок один год. А ты намерен взять на себя заказуху, за которую меньше десяточки никак не светит… А разговоры про побег – они и есть разговоры… Девятьсот девяносто девять побегов из тысячи заканчиваются провалом. И Председатель, и Лидер отлично это знают. И ты сам это знаешь. Так какого черта, майор? Какого черта?

Но смотрели из зеркала глаза Славки Мордвинова… и Иришкины глаза… и Лешкины глаза смотрели из серебряной зеркальной глубины. Стучали колеса, мелькали огни за окном. Таранов закатал рукав рубашки, посмотрел на «царапину». Возможно, подумал он, это и есть единственный способ «выйти на свободу».

Во Владимире шел снег. «Родники Удмуртии» замерли на вокзале ровно в 8.10. Точно по расписанию. Иван спрыгнул на перрон, бросил проводнице: