Наталья Никольская - Пятая жертва

– А что же стало с тем, как вы выразились, разгильдяем, в которого влюбилась Маргарита? – поинтересовалась Валандра.

– В Англию по окончании университета свалил. Английский-то он знал, видать, не плохо, если ему там стажировку предложили…

– А что же Маргарита?

– Да как-то поостыла она к нему, разочаровалась… Он ей здорово досаждал своими похождениями да пьянками. Потом он, правда, завязал, за ум взялся. Ой, да все равно ничего путного у них бы не вышло. У нас есть одно негласное правило: выходить замуж только за своего.

– И сколько длилось Маргаритино увлечение?

– Два года, хотя точно сказать не могу. Андрей ведь ей из Англии писал, приглашал, но Марго отказалась ехать к нему да и вообще вскоре перестала на его письма отвечать. А однажды, когда он позвонил (она сама мне об этом сказала в порыве откровения), повесила трубку в середине разговора.

– Она не жаловалась на свою работу?

– Да нет, даже наоборот – ей она очень нравилась! Она все методы какие-то новые внедряла, всерьез поговаривала о научной карьере. Она ведь после учебы на истфаке в аспирантуру поступила, но потом бросила. А недавно опять решила попробовать свои силы в науке. Вот только… – Трауберг закрыл лица руками.

– Успокойтесь, – сказала Вершинина, чувствуя себя полной дурой: о каком покое могла идти речь, когда твой ребенок погиб?…

– Извините, – Трауберг хлебнул полуостывший кофе и отрешенно уставился в окно – там, на синеве неба, курчавилась и росла густая облачная пена. – Сегодня дождь обещали, – тихо проговорил он, точно на эту мысль о дожде делал ставку как на лекарство от душевной муки.

«Его гнетет еще и то, что он не особенно много уделял внимания дочери», – проницательно подытожила Вершинина.

– Вы не знаете, в последнее время она с кем-нибудь встречалась? Я имею в виду отношения с противоположным полом.

– Не зн-а-ю, – протянул Трауберг, все еще находясь во власти своих невеселых дум. – В последнее время мы виделись с ней реже, чем когда-либо.

– А когда умерла мать Маргариты?

– Семь лет назад от рака.

– И с тех пор Маргарита жила одна?

– Одна. Может, у нее и были какие-нибудь временные связи, но мне об этом ничего не известно. Правда, один раз я встретился у нее с одним парнем, который, кстати, у меня тоже доверия не вызвал.

– Она представила вам его?

– Его звали Виталием, они познакомились в кафе…

– И чем же он вам не понравился? – полюбопытствовала Валандра, покончив с кофе и закурив.

– Вертлявый какой-то, подвижный чрезмерно и болтал без умолку. Но не дурак, – авторитетно заявил Лев Земович.

– Маргарита часто посещала кафе?

– Нет, не думаю – она была занятым, серьезным человеком. Но отдохнуть-то никому не возбраняется.

– А ваша дочь не собиралась уехать, например, в Израиль?

– Да нет, – неуверенно пожал плечами Трауберг, – ей и здесь жилось неплохо. Я регулярно снабжал ее деньгами, у нее были хорошие перспективы, работа ей нравилась…

– Ясно, – Вершинина глубоко затянулась. – А где еще бывала Маргарита?

– В библиотеках, в кино она не ходила – у нее дома была собрана отличная фильмотека.

– А чем Маргарита интересовалась кроме работы?

– Книгами, музыкой. Она посещала консерваторию, филармонию, старалась не пропустить ни одного концерта классической музыки. Ходила в театр, но не так часто, как на концерты.

– Вы не задавали Маргарите вопрос: почему она все еще не замужем?

– Задавал, даже пробовал знакомить с сыновьями своих друзей.

Вершинина подумала о тех же усилиях, предпринимаемых Мещеряковым.

– Она сознательно не выходила замуж?

– Маргарита говорила, что рутина семейной жизни – не для нее. Мне кажется, ее вполне устраивали свободные отношения. Хотя, кто знает, может быть позднее… Да какое это имеет теперь значение?

– В квартире ничего не пропало?

– Пропала крупная сумма денег. – Трауберг поморщился как от зубной боли. – Три тысячи пятьсот долларов.

– Вы так уверенно называете сумму…

– Эти деньги дал Маргарите я. Она собиралась поехать летом в Англию.

– К своему давнему приятелю?

– Может, и так. Хотя она говорила, что Англия – не единственная страна, которую она хочет посетить. Шенгенская виза стоит двести долларов, остальные деньги нужны были непосредственно на то, чтобы оплатить дорогу, проживание и всякие приятные мелочи.

– Кто-нибудь кроме вас и Маргариты знал об этом?

– Нет. В этом я абсолютно уверен. Хотя… может быть, она с кем-то поделилась… И все-таки – это не в ее характере. Но я не пойму, вы же сказали, что преступление – дело рук маньяка… Разве маньяки крадут деньги? – он вопросительно воззрился на Вершинину.