Наталья Никольская - Герцог Борджиа н-ской губернии

– Если вы так хорошо обо всем проинформированы, может быть, вы поможете мне прояснить ситуацию с вином, найденным в квартире Зубова?

– Да-да, я с удовольствием окажу любое содействие, какое только будет в моих силах, – с готовностью ответил он.

– Вы не знаете, что это может быть за напиток и как он мог оказаться у Володи?

Несколько секунд Головинов молчал, обдумывая слова Вершининой.

– Вы полагаете, – наконец произнес он, – что это может быть связано с нашей работой?

– Это очевидная мысль, которая напрашивается с первого момента ознакомления с делом.

– Вам, как частному детективу, виднее. Но мне она не кажется столь уж очевидной. К сожалению, я не могу сказать ничего определенного. Во-первых, потому, что я не знаю, какое именно вещество обнаружено в вине. А вторая причина заключатся в том, что я не знаю, как мог Володя вынести что-либо из лаборатории. Если вы захотите ознакомиться поближе со спецификой нашей работы, вы сразу поймете, как строго у нас учитывается каждый миллиграмм любого вещества, будь то обычный медицинский спирт или дорогостоящее лекарственное сырье.

– Но Володя, наверное, хорошо разбирался в подобных веществах, он мог приобрести их в другом месте.

Головинов вздохнул и неохотно согласился:

– Да, я не отрицаю, что при желании у нас можно достать все, что угодно. Но тогда снова напрашивается вопрос: для чего Володе нужно было затевать все это? Это же дичь какая-то!

– Кстати, – произнес он, не дождавшись от Вершининой ответа, – еще не известно, что было в напитке?

– Нет, но эксперты работают над этим. Возможно, завтра все выяснится.

– Это мое чисто профессиональное любопытство, – объяснил он.

– Понимаю, – кивнула Валандра.

Наконец-то я дома. Прошедший день очень утомил меня. Правда, под самый конец мне посчастливилось повстречаться с весьма интересной и колоритной личностью. А это в наши дни – большая удача.

Дмитрий Сергеевич Головинов оказался по-настоящему необыкновенной персоной. В нем все необычно: и внешность, и голос, и конечно, мировоззрение. Может быть, пройдет лет двадцать-тридцать, и я буду рассказывать внукам, как мне довелось беседовать с самим Головиновым – тем самым великим ученым, который спас человечество от глупости.

Вернувшись домой, я первым делом удостоверилась в том, что Максим сделал уроки и пообедал. Он, как обычно, сидел перед компьютером.

Будь у меня другое расположение духа, я обязательно начала бы выговаривать ему за это. Но сегодня мне этого совсем не хотелось. Я прошла на кухню и принялась готовить ужин. Меня не покидали мысли о Головинове.

«Кто же он, – постоянно спрашивала я себя, – фанатичный ученый или позер?»

Не могу сказать, что я плохо разбираюсь в людях. Напротив, как правило, с первых же минут общения у меня складывается то или иное мнение о человеке. В большинстве случаев оно не бывает ошибочным. Но Дмитрий Сергеевич ставил меня в тупик, чего со мной почти никогда случалось.

– Максим! – позвала я спустя час. – Идем ужинать!

– Щас, мам! – привычно откликнулся он, как всегда не собираясь двигаться с места.

– Никаких «щас», иди немедленно!

Максим появился на кухне. Я посмотрела на своего сына.

– Тебе давно пора постричься, – сказала я, приглаживая его отросшие вихры.

– Угу, – промычал он, уткнувшись носом в тарелку.

Иногда я мечтаю о том времени, когда он станет взрослым, и я смогу обсуждать с ним все свои дела. Мне так хочется этого, но я сразу же вспоминаю о том, что в это время я уже буду гораздо старше, и желание пропадает. Пусть растет потихоньку. Взрослая жизнь никуда не уйдет.

Вот я сейчас, еще довольна молодая и, не буду скромничать, привлекательная женщина. На меня обращают особенное внимание даже такие мужчины, как Головинов, внимание которых было бы лестным для любой женщины.

После ужина я решила принять успокаивающую и освежающую ванну с морской солью. Мне очень хотелось быть в хорошей форме завтра. Я поймала себя на мысли, что собираюсь надеть на себя что-нибудь особенное, пытаясь произвести впечатление на Головинова, с которым мы должны были встретиться в два часа дня. Он упросил меня об этом, уверяя, будто хочет быть в курсе всего хода расследования. При этом от так трогательно смотрел на меня и так нежно пожимал мою руку, что я не могла отказать ему.

Я приготовила на завтра черный костюм с узкой до колен юбкой, а к нему облегающую сиреневую кофточку с довольно глубоким декольте.