Наталья Никольская - Герцог Борджиа н-ской губернии

– А что вам в ней не хватало, можно узнать?

– Интеллекта, конечно. С ней совершенно не о чем было говорить. Она была глупой и при этом очень любила давать советы и поучения. Это изрядно утомляло.

– А на первых порах вы не страдали от отсутствия у нее интеллекта?

– Да, сначала я не замечал этого. Мне было все равно, какие у нее мысли, какой характер. У нее было красивое лицо и шикарное тело. Этого мне было вполне достаточно.

– А потом показалось мало?

– Да, представьте себе. Я стал старше, мои запросы изменились. По-моему, это вполне нормально? – он с некоторым вызовом посмотрел на Вершинину.

– А по ее мнению? – поинтересовалась она.

– Она, конечно, так не считала и очень изводила меня требованиями продолжить наши отношения. Мне стоило огромных трудов убедить ее, что мы не созданы друг для друга.

– Вам это удалось?

– Я считал, что да.

– А сейчас?

– А сейчас, после того, что произошло, я не знаю… Два месяца назад я серьезно поговорил с ней. Расставил, так сказать, все точки над i. Она устроила мне бурную сцену со слезами и упреками, но потом успокоилась и согласилась со мной.

Володя говорил спокойно и уверено, легко подбирая слова, точно он несколько раз отрепетировал свои ответы.

«Впрочем, так оно и есть, – подумала Вершинина, – он отвечает на них уже не в первый раз и успел хорошенько обдумать и запомнить свои права». Вообще, он производил впечатление очень неглупого, с претензиями, парня, что в принципе, соответствовало рассказу о нем Василия Васильевича. Нельзя сказать, что он понравился Вершининой, но версия о причастности казалось ей все менее и менее вероятной – слишком он был умен и осторожен для этого.

«А может быть, идея Алискера не так уж фантастична?» – подумалось ей.

– Значит, после вашего серьезного разговора, Светлана оставила вас в покое? Я правильно поняла?

– Да, во всяком случае, я тогда так подумал. Она перестала звонить, не приходила ко мне. Ни я, ни наши общие знакомые ничего о ней не слышали. То есть, она как бы полностью ушла из моей жизни. Я даже начал забывать о ней. А тут такое…

Он умолк, потерянно глядя на Вершинину.

– Теперь обратимся к событиям прошедшей ночи, – произнесла Валандра.

При этих словах Зубов напрягся побледнел еще сильнее.

– Вы утверждаете, что вас не было в квартире всю ночь и вы не знаете, как туда попала Светлана, правильно?

– Да, это так. Я понятия не имею, как ей это удалось.

– Тогда скажите, где вы провели эту ночь.

Зубов поерзал на стуле.

– Я… я не могу вам этого сказать. Дело в том, что это не моя тайна. Я просто не имею права раскрывать ее.

– Детский сад! – вскипела Валандра. – Вы что, не понимаете, что речь идет об убийстве, совершенном в вашей квартире, и вы являетесь главным подозреваемым. Под угрозой ваша свобода, а вы тут лопочете о каких-то тайнах!

Зубов упрямо молчал. Потом решительно произнес:

– Я не могу сказать вам этого. Понимаете, от этого зависит спокойствие и благополучие человека, женщины…

– Вы намекаете, что не хотите компрометировать даму? – Валандра подняла брови.

Володя кивнул, опустив глаза.

– Весьма похвально и благородно. Алискер, посмотри на этого рыцаря. Ради чести прекрасной дамы он готов пожертвовать своей свободой.

Раздражение Вершининой возрастало.

– Вы можете смеяться надо мной. Но я ничего не могу сказать вам об этом.

– Что ж, если вы так решительно настроены, воля ваша. Я не буду больше настаивать. По-моему, у вас достаточно собственного ума, чтобы понять, чем вы рискуете.

Зубов снова кивнул в знак согласия.

– Я могу сказать только одно – наконец, заговорил он, – я не причастен к этому убийству и я не знаю, как Света оказалась в нашей квартире.

– Хорошо. Давайте поговорим о напитке, найденном у вас, который, по всей видимости, и стал причиной смерти Сергеевой. Надеюсь, об этом вы можете говорить?

– Могу, но я не знаю, что сказать об этом. Когда следователь заявил мне об этой бутылке, для меня это была полнейшая неожиданность. Я не знаю, как она оказалась в моей квартире.

– Ага, – кивнула Вершинина, – то же, что и со Светланой: ничего не видел, ничего не знаю. С вами, молодой человек, очень трудно иметь дело. У меня складывается впечатление, что вы сами не хотите помочь себе.

– Я не виновен, и точка. Я не обязан это доказывать.

– А кто же обязан?

– Вы! И следствие! Закон должен охранять мои права. Я не совершал ничего противоправного, значит, я не должен оправдываться.