Наталья Никольская - Дачный сезон

Наконец, мы подошли к серому пятиэтажному дому, одиноко стоящему посреди маленьких, покосившихся частных домишек. Мы поднялись на пятый этаж (это прямо было издевательство какое-то!), Галина отперла дверь.

– А что, квартирантов нет твоих, что ли?

– Нет. Они на работе.

Мы прошли в квартиру. Она была совсем крохотная, даже скудная мебель еле-еле умещалась в узенькой комнатенке.

– Садись, Оля, – показала Галина на диван. Я опустилась на него и невольно съежилась и подобрала ноги, ощутив себя лишней в этом нагромождении.

– Я сейчас, – Галина рылась на полках. – Вот, – сказала она, доставая небольшую шкатулочку. – Здесь письма.

Галина отперла шкатулку маленьким ключиком. Я увидела небольшую стопочку писем, перевязанную черной ленточкой.

– Это я перевязала, – тихо сказала Галя. – Когда папа умер.

Она перебирала стопочку в руках, не развязывая ленты. Глаза у Галины были грустными-грустными.

– Можно я посмотрю? – мне не терпелось увидеть то, что было написано в письмах.

– Да, конечно, – словно очнулась Галина. – Смотри. Извини меня, я просто задумалась…

– Да, да! – бормотала я, выхватывая у нее письма и лихорадочными движениями развязывая ленточку.

Письма рассыпались мне на колени. Я достала одно, самое верхнее.

«Милая моя доченька… – замелькали перед глазами знакомые синеватые строчки, написанные химическим карандашом, – все время вспоминаю время, что проводил с тобой. Как в лес ходили, как в пруду купались. А помнишь, как мы с тобой ловили рыбу? ты могла все часы проводить на берегу…»

Ничего особенного, все в таком духе. Я отложилва это письмо и развернула следующее.

«Галочка, солнышко! Как ты живешь без меня, чем занимаешься? Я все представляю тебя с удочкой в руках. Ты не ездила в этом году на рыбалку, милая? А помнишь то место, где мы с тобой поймали здоровенную щуку, которую еле до дома дотащили? Помнишь? Ты съезди туда, девочка, поброди возле березы старой, где червей копали. Накопай и сходи на рыбалку, помяни отца тем самым…» – я удивленно подняла на Галину глаза.

По ее щекам текли слезы, она тоже перечитывала эти строки.

– Вот про это письмо я говорила, – глотая соленые капли, сказала Галя. – Бедный папа! Ты видишь, какую ерунду он пишет? Накопай червей, сходи на рыбалку, помяни отца… Да разве мне тогда до рыбалки было? Глупость какая!

– Да, может быть… – задумчиво произнесла я. – Может быть… Ты знаешь, Галя, я, пожалуй, возьму это письмо с собой. Если можно, конечно.

– Господи! Да бери, конечно. Только зачем оно тебе?

– Нужно, – уклончиво ответила я. Просто чувствовала, что Седой вовсе не идиот и не старый маразматик и ничего не станет писать просто так. Я еще не знала до конца, чем мне поможет это письмо, но все-таки чувствовала, что все это не просто так.

– Так, Галя, у тебя еще дела здесь есть? – пряча письмо в сумку, сказала я.

– Дома нет. Мне на базар сходить нужно.

– Поехали, – проговорила я, вставая. – И на дачу скорее вернемся. Чую я, недолго нам осталось ждать разгадки.

Галя посмотрела теперь на меня как на пациентку психодиспансера и, ничего не сказав, вышла в коридор.

Мы спустились на улицу и пошли к остановке. Улица, как я уже говорила, была не из лучших в Тарасове, к тому же в данный час она была пустынна. Мы болтали о чем-то, стараясь не замечать неудобств, как вдруг на нас налетело что-то непонятное. Это был высокий, сутуловатый человек. Лицо его скрывала маска. Я могла бы поклясться, что это был мужчина. Он сильно ударил меня в грудь. Так, что я отлетела в сторону, а сумка моя на длинном ремешке, подлетела вверх и куда-то исчезла. В это время мужчина кинулся к обезумевшей от страха Галине, которая стояла, не в силах вымолвить слова от страха, и, сбив ее с ног, выхватил сумку у нее из рук. После этого он метнулся в сторону и исчез за деревьями.

Я поднялась на ноги и бросилась к Гале. Она стояла на коленях и тихо всхлипывала. Я поняла, что опасность миновала, и тут меня, наконец, прорвало.

– Помогите! – завопила я на всю улицу. – Грабят!

Галина почувствовала поддержку и заорала, подражая мне:

– Помогите! Милиция!

Голоса нащи очень хорошо слились в унисон, вскоре мы увидели бегущего в нашу сторону человека в милицейской форме.

– Кто? Что? Где? – прокричал он на бегу.

– Там, там, вон, – загалдели мы наперебой, тыча пальцами в сторону, куда побежал неизвестный.

Милиционер кинулся туда. Вообще-то, если честно, он не очень спешил, как мне показалось. Через пару минут вернулся и доложил, что никого не обнаружил.