Наталья Никольская - Не наше дело

Но самое неприятное в этой истории было, конечно, то, что в ней Полина встала на сторону Кирилла – Полина, сестра-близняшка, самый родной и близкий с детства человек!

Кирилл, ясное дело, в первую очередь поехал к ней и все рассказал. Причем меня представил в самом неприглядном виде, намекнув на то, что меня пора сдать на лечение от алкоголизма.

Мрачная Полина явилась в тот же день и потребовала объяснений. Когда я все честно ей рассказала, Полина, выкурив четыре сигареты подряд, молча поднялась и пошла к двери, сказав при этом, что полностью согласна с Кириллом, и мне место даже не в наркологической клинике, а в психушке. После этого Полина ушла.

Меня предали два самых близких человека! Пережить такое было невозможно и стойкому-то человеку, а уж каково мне – натуре тонкой, ранимой, чувствительной и нежной! Так любой организм сломается!

В общем, три дня я приходила в себя, отвезя детей к матери, а когда и вермут, и деньги закончились, поняла, что нужно как-то жить дальше.

Я еще покажу Полине с Кириллом, на что способна! Они еще увидят, что я и сама могу зарабатывать деньги! Они еще убедятся, как ошибались во мне и приползут просить прощения! А я буду непреклонна.

Такие мысли появились у меня сегодня утром и сразу же взбодрили меня, подтолкнув к решительным действиям. В общем, я побежала покупать газеты и журналы с предложениями о работе. И тут порвался ремешок у сумочки. Как выяснилось, это было еще не самым страшным, а все мои злоключения только-только начинались.

Купив газет, я решила вернуться домой и просмотреть их в спокойной, уютной обстановке. Правда, квартира моя уютом в данный момент не отличалась настолько, что я даже разуваться не стала. Ну а что особенного? У каждого бывают критические моменты! К тому же разуваться было очень опасно – молния-то у ботинка держалась еле-еле, и ее лучше в данный момент не трогать. Так что я просто забралась с ногами на диван и стала читать.

Подчеркнув огрызком простого карандаша показавшиеся мне подходящими объявления, я решила тут же проехать по одному из них.

Уже выйдя на улицу, я вспомнила о дырке на носке и решила все же на ходу починить молнию. Я хотела ее расстегнуть и застегнуть снова, дернула за «собачку», а она, противная, почему-то осталась у меня в руках. Черт побери! И это в тот самый момент, когда я собралась по важному делу.

Короче, сверху молнию уже ничего не поддерживало, и она разошлась окончательно. Можно было, конечно, переобуться. Но самое противное в этой ситуации было то, что переобуться-то не во что. Почему, собственно, я летом вынуждена ходить в ботинках? Да потому что старые босоножки я сносила уже до дыр, а вся остальная обувь была не лучше, и Полина свезла ее на дачу, мотивируя это тем, что незачем хранить в доме «всякий хлам». А там, между прочим, было много дорогих мне вещей.

Хорошо еще, что Полина просто не выбросила обувь – она может! Короче, сестра дала мне денег на покупку новых хороших туфель. Я пошла в дорогой магазин «Башмачок», выбрала классные черные туфли, очень стильные, и захотела их купить. Беда была в том, что туфли наличествовали в единственном экземпляре и были тридцать шестого размера. А у меня тридцать седьмой.

Я решила, что разница в один размер не принципиальна, и я вполне смогу в них ходить. Подумаешь, на размер поменьше! Еще лучше будут ножку облегать. Тем более, что продавщицы в один голос уверяли, что туфли сидят на моей ноге идеально.

Я настолько порадовалась, что решила так и идти в них домой. Заплатив чудовищную сумму в кассу, я, довольная собой, вышла из магазина.

Но тут меня поджидало разочарование. Буквально через пять минут мне стало очень трудно идти. Ноги словно сжали стальные тиски. Я останавливалась, разминая затекшие пальцы, сгибала и разгибала ступню, но ничего не помогало.

Кое-как дохромав до ближайшей лавочки, я, охая от боли и проклиная свою глупость, опустилась на нее, пытаясь стянуть ненавистные туфли. Но это мне не удалось – они словно намертво прилипли к ноге.

Посидев, раскачиваясь от боли и держась за ступни, минут пятнадцать, я с огромным трудом поднялась и медленно поковыляла к дороге, морщась при каждом шаге. Поймав такси и потратив – черт с ними! – на поездку последние деньги, я, обливаясь слезами, стала взбираться по ступенькам наверх – лифт, конечно же, не работал.

Дома, подержав ноги в тазике с ледяной водой, я смогла содрать чертовы туфли, и, зашвырнув их подальше, принялась смазывать горящие ступни кремом.