Александр Трапезников - Механический рай

— Кто вы? — спросила женщина.

Гориллы стояли возле нее и скалились, мужчина лежал возле дивана на полу и безучастно следил за происходящим, но был еще слишком слаб, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление. Да кажется, и не собирался. Просто лежал и смотрел на происходящее.

— Сиди уж! — проворчал Яков, бросив косой взгляд.

— Деньги там, в серванте, — сказала женщина. Она перестала плакать очевидно, взяла себя в руки.

— Это хорошо. — Яков открыл сервант, быстро нашел портмоне и, пересчитав деньги, скривился. — Курам на смех. А где муж?

— В командировке, — ответила она.

— А это кто? Ясно, можешь не отвечать. Но насчет командировки ты врешь. Я слышал, как ты говорила в трубку: «Влад, приезжай». Стало быть, сейчас приедет?

— Не знаю. Чего вы хотите?

Гориллы заржали, Яков тоже усмехнулся.

— Я сюда пришел, чтобы наказать его, — ответил он. — И сделаю это, даже если мне придется ждать до утра. Времени у нас много. Вздумаешь кричать вырежу язык. И глаза. Будешь вести себя спокойно — останешься цела. Но поскольку ты его жена, то и тебе кое-что полагается. Чтобы наперед знала, кто твой муж и как он со всеми нами поступил. Включая тебя. Пострадаешь за него, пока он не явится. Впрочем, для тебя это будет только в удовольствие.

Подав знак своим гориллам, он наступил ногой на грудь распростертого на полу мужчины, чтобы тот не вздумал барахтаться. Женщина вскочила, но одна из горилл схватила ее за руки, а другая принялась срывать с жертвы одежду. Борьба проходила беззвучно, женщина даже не пыталась кричать, словно онемела от ужаса. Но когда она наконец опомнилась и закричала, сильный удар в лицо бросил ее на пол.

— Давайте-давайте, ребятки, не спешите! — подзуживал Яков, сцепив руки на горле мужчины и слегка придушив его.

Но они и так не торопились, делая свое дело обстоятельно, как дорвавшиеся самцы. Один сел женщине на грудь, зажимая ладонью рот и держа руки, другой, разорвав белье, поднял и раздвинул ее изгибающиеся ноги, вошел твердым концом в противящееся и отвергающее его чрево. И загоготал, оскверняя лоно своим семенем. Еще один, последний крик вырвался у женщины из горла, и она провалилась в небытие, уже не чувствуя, как гориллы меняются местами, хохочут и налезают на нее снова и снова.

Сильный ветер, бросавший в лица запоздалым прохожим скопившийся на улице мусор, изгибавший ветки деревьев и хлопающий открытыми форточками, неожиданно стих, словно дожидался, когда круглая и страшная в красноте Луна начнет проскальзывать над погружающейся в дрему Москвой. Но было всего начало одиннадцатого, ярко горели окна и неоновые вывески ресторанов и казино, в парках продолжалось воскресное веселье, а в самом центре, на Красной площади, проходил какой-то очередной концерт рок-музыкантов, сотрясающих древние стены расположенного рядом собора демоническими ритмами и вибрирующими воплями фанатов. Куклы и марионетки разъехались по своим загородным домам и сейчас занимались привычным делом — пили и веселились, ругали кого-то и жаловались, изобретали новые планы и заклинали продлить свое бессмысленное существование, погружаясь в пучину праздничного пира во время надвигающейся чумы.

В Москве что-то происходило, накапливалось, приближалось, но никто еще ни о чем не догадывался. Тем временем в районе Серпухова уже начинали трещать деревья, где-то произошел обрыв проводов, погасло электрическое освещение. Метеорологи продолжали выдавать утешительные прогнозы, никто не хотел верить в какие-то ураганы или другие природные явления, которых просто не может здесь быть по определению. Не тот климат, не тот менталитет. И не тот народ, чтобы его можно было напугать еще чем-то. Пусть хоть Луна упадет на Землю, хуже уже все равно не будет.

— Надо ехать, — сказал Драгуров, посмотрев в окно. — Ветер, кажется, стих.

— К жене? — спросила Снежана. И спокойно добавила: — Поедем.

— Там что-то случилось… Телефон больше не отвечает. И вообще пора нам как-то определиться. Ненавижу врать. Я скажу ей, что ухожу от них.

— Если ты решил… — промолвила Снежана, но не закончила фразу. — А дочь?

— Она уже взрослая. Надеюсь, поймет.

— Когда я узнала, что мой отец и эта Селена… Я не могла простить.

— Но ты ведь хочешь, чтобы мы были вместе? — Владислав смотрел ей в глаза и ждал ответа. Сейчас он думал, что безусловно прав, но секунду спустя, когда девушка сказала «да», вновь почему-то начал сомневаться. Ее односложный ответ прозвучал как-то рассеянно и неопределенно, будто она сама не могла решить этот важный для себя вопрос.