Пьер Дебри - Коварная Барбара

На ребре крыши я задержался, ухватился за дымовую трубу и посмотрел на улицу. Отсюда ясно проглядывался вход в мой офис. Изо всех сил я сжал трубу. У меня была привычка покидать кабинет ровно в половине шестого, о чем уже несомненно знали Монтаржи и Аксель. Как только они увидят меня, то изрешетят пулями. С такого расстояния Аксель не сможет промахнуться. Я внимательно изучил крышу. Как будет убегать Аксель? Конечно, через крышу. По пожарной лестнице он спустится во двор и дальше выйдет на параллельную улицу. Все было ясно.

Я соскользнул по скату на маленький парапет, окаймленный водосточными трубами — путь был свободен. Потом пробрался в комнату и закрыл окно.

Вымыв руки, я вернулся в свой кабинет, устроился в кресле около окна и с тоской начал ждать. К счастью, визитеров не было.

Зажегся свет в зданиях вокруг. Легкий туман стелился почти по земле. Я сидел и ждал, пытаясь собрать воедино мои скудные воспоминания о трехнедельном отсутствии.

Подвал, зарешеченное окно, человек с шелестящим голосом, похожим на шипение змеи. Лица Барбары-Адрианы, Акселя и Монтаржи. И голос Соланж, если, конечно, это был ее голос, говорящий мне, что она в опасности. Домик, похожий на небольшой замок, с башенкой между высоких деревьев. Эта инфернальная песенка «В первый раз...» Все это смешалось в моем ограбленном мозгу, не давая никаких положительных результатов.

Я повторил стихи, процитированные Мишелем, и достал рисунок, на котором была изображена черная девушка. Все напрасно. Было бесполезно напрягать память. Если она вернется ко мне, то не сегодня. Надо было терпеливо ждать.

Черный автомобиль прибыл ровно в десять минут шестого, из машины вышел Аксель Буртор. Он уже переходил улицу, когда я выскочил из офиса и поспешил в подъезд дома номер девяносто.

Я поднимался по лестнице ступенька за ступенькой. Мне хотелось встретиться с этой обезьяной уже на крыше. Дверь мастерской сразу открылась. Помещение было погружено в темноту, карабин извлечен из шкафа, а стеклянная створка окна открыта. Аксель Буртор находился в нескольких метрах от меня, его гориллоподобный силуэт четко вырисовывался на фоне неба, усеянного звездами. Я был восхищен, как умело он добирался до трубы. Он ловко ступал между черепиц с карабином подмышкой. Секундой позже он взгромоздился верхом на закругленную кромку окончания крыши и оперся о трубу. Аксель Буртор вытянулся, только ногами опираясь на одну из железных ступенек пожарной лестницы. Его голова и плечи выглядывали из-за грани крыши. Он направил карабин в сторону моего офиса. Я никогда бы не решился потягаться силами с Акселем на твердой почве, но сейчас сама земля благословляла меня. Я поднялся повыше по черепицам, вытащил «маузер» и направился к трубе. Я находился в двух метрах от Акселя, когда он обернулся и увидел меня.

Он стал таким же неподвижным, как труба. Его глаза увеличились и в уголке рта показались редкие зубы. Он легко повернулся, направил карабин мне в голову и нажал на курок. Раздался щелчок, и лицо его свирепо исказилось. Дело в том, что мне двумя часами раньше пришла мысль опустошить его обойму. Я вздохнул с облегчением.

— Он не заряжен, Аксель, пули у меня.

Я показал ему «маузер». На благоразумном расстоянии. Аксель не двигался и не говорил ни слова. Он словно приклеился к черепицам, опираясь одной ногой на металлическую ступеньку.

— А сейчас хорошенько открой свои гляделки, шимпанзе. Если ты четко не ответишь на мои вопросы, первая пуля будет в одной из твоих ног. Тебе будет очень больно.

Голос Акселя Буртора был чем-то средним между грохотом катка для укладки асфальта и ревом зверей в джунглях. Он начал с того, что наверху слишком холодно.

— За что ты задушил Адриану?

— Она была готова раззвонить все кому угодно.

— Ты так же убрал и Брессона, не так ли?

— Я даже и не прикасался к Брессону.

— Кто же тогда?

— Ну и хитрец же ты, как я погляжу. Выясняй сам.

— Я это и делаю. Что это за тип с осипшим голосом, который так мучил меня?

— Верное определение. До этого ты тоже допытывайся сам.

— Не зли меня, Аксель! Свинья! Ведь очень просто нажать курок!

Его физиономия очень бы подошла для музея ужасов. И эта образина оставалась спокойной. Несмотря ни на что, он продолжал отряхиваться и презрительно сплевывать на крышу.

— Если ты меня пристрелишь, то останешься с носом, так и не узнав, что с тобой произошло. Успокойся, подонок. Посмотри на меня — видишь, я абсолютно расслаблен.