Анна и Сергей Литвиновы - Предмет вожделения № 1

– Господи, я так боюсь… – прошептала она и перекрестилась.

Сняла трубку. Сквозь просвет жалюзи они видела, как мужчина, стоящий внизу, говорит в мобильник.

– Привет, это Василий.

– Здравствуй, Васечка.

Таня сделала усилие, чтобы голос не дрожал. Кажется, у нее это получалось плохо. Даже с высоты второго этажа мужик под окном казался ей огромным.

– Я пришел к тебе, Танюшка. Впускай.

– Сейчас. Минуту. Я не одета.

– Ну, так тем более впускай! – хохотнул мужик.

Татьяна сделала нетерпеливый жест в сторону Синичкина: давай, мол, прячься.

Павел обратил внимание, как она побледнела, как заострились черты ее лица.

– Давай, дорогой, – вымученно проговорила Таня в трубку. – Заходи не спеша. Второй этаж. Квартира пять. Код двадцать один пятьдесят три.

– Лечу!

По разговору Тане показалось, что ее гость поддавши. И еще что-то было в нем… Что-то странное…

Чего не должно было быть… Она не могла понять, что именно… Слишком уж сильно волновалась.

Павел бросил ей:

– Таня, не спускай с него глаз. Кричи сразу же.

Нет – за секунду до «сразу же». – И он скрылся в стенном шкафу.

Татьяна прикрыла створки так, чтобы оставить Пашке щелочку для обзора.

И в этот момент в дверь грянул нетерпеливый звонок.

Валерий Петрович Ходасевич сидел на лавочке рядом с бараком и курил.

Ночь простиралась над Россией: над Москвой, над Мележем, над всеми полями, особняками и бараками.

Млечный Путь раскинулся на полнеба. Два спутника одновременно летели в две разные стороны.

Валерий Петрович закурил очередную сигарету – и тут наконец-то вспомнил. Вспомнил, что ему приснилось и что он напрочь забыл при пробуждении.

Вспомнил – возможную разгадку и то, какой чудной и странной показалась она ему во сне. Не может быть!

А почему, собственно, не может?

Он втоптал в землю окурок и бросился в свою барачную комнату – одеваться.

Василий Павлович Еремин, сын генерала ФСБ, художник и предполагаемый сексуальный маньяк, оказался настоящим громилой.

Рост – под два метра. Косая сажень в плечах. Ручищи – как у молотобойца. Рыжая, плохо постриженная борода, придающая внешности нечто разбойничье.

– Проходи, – предложила Таня. Ее всю колотило, и она молилась, чтобы маньяк не заметил, как она волнуется.

Гость, впрочем, тоже выглядел слегка смущенным.

От него исходили волны перегара.

– Обувку сымать? – спросил Василий.

– Нет. Так проходи.

Таня инстинктивно отступила в самый дальний конец комнаты, к окну.

Гость, нагнувшись, чтобы не задеть притолоку, вошел в комнату.

– Чай? Кофе? – автоматически спросила Татьяна.

– Нет. Вот от водички не откажусь.

Он тяжело плюхнулся на диван. Тот жалобно скрипнул под его весом.

«А сможет ли с ним справиться Паша?»

Таня достала из холодильника минералку, из серванта стакан. Руки подрагивали. Она вскрыла бутылку.

Налила воду. Бутылка звякала о стекло. Вода пролилась. Таня закусила губу. От страха ей хотелось закричать. Заорать – бессмысленно и громко, заколотиться, убежать.

Все время, пока она наливала воду, гость осматривал ее с ног до головы – как вещь, как породистую лошадь.

Татьяна поставила перед ним стакан на журнальный столик.

– А ты красивая, – пробасил гость.

– Знаю, – коротко ответила она, но голос все равно успел дрогнуть.

Он схватил ее за кисть.

– Иди ко мне!

Он дернулась, вырвалась.

– Ты чего?

– А деньги? – выкрикнула она, отступая к окну.

– Ох, горяча, – усмехнулся гость. – Я, пожалуй, на ночь останусь. Сколько будет стоить?

– Нет! – выкрикнула она.

– Почему?

– Мы договаривались на час – значит, на час.

– Что, другого ждешь? – Пьяный гость тяжело набычился.

– Нет. Просто… Устала. Спать хочу.

– Да ладно, подумаешь – ночь не поспишь. Это ж твоя работа, шлюха.

– Попрошу без оскорблений.

– А чего я сказал?

– Ладно, проехали. Деньги на стол.

«Что-то совсем не то, – металось в голове у Татьяны. – Не то и не так. Я не ждала, что он окажется таким. И что теперь будет?»

Мужик полез в бумажник Он оказался набит деньгами, зелеными и российскими.

– Долларами платить? – усмехнулся он. – Или в рублях по курсу?

– Лучше долларами.

Гость выложил на стол пять сотенных бумажек.

– Будешь шевелиться, получишь на чай. Ну, чего стоишь?

– А что делать?

– Ты че, дура? Раздевайся!

Танин отчим, Валерий Петрович, быстрым шагом вошел в райотдел мележской милиции.