Аркадий Васильев - В час дня, Ваше превосходительство

Через пять дней адвокат из Петербурга прислал телеграмму: «Заменили двенадцать лет каторжных».

К Мартыновым опять прибежали знакомые и незнакомые. Кто-то, успев сильно хватить, уговаривал:

— Обмыть! Обмыть! С того свету Михаилу завернули!

Кто-то высчитал, что срок отцу выйдет только в 1920 году. Анисья Столетова заметила:

— К тому времени, Марья, все волосья повылезут, все зубы растеряешь!

Анфим Болотин прикрикнул:

— Раскаркалась!..

Месяца через два получили письмо от отца из Нижнего Новгорода. Он писал: его везут в Сибирь, их вагон почти целый день стоял на станции Новки.

Мать заплакала: от Шуи до Новок на поезде часа три и билет недорого стоит. Пекаря Гришку Денежкина вывернуть наизнанку не пришлось. Он прислал своей матери испуганное письмо: «Домой, маманя, не вернусь, меня запросто изничтожат. Благословите на дальнейшую жизнь…»

В начале зимы пришла весть от сестры отца — тети Матреши. Она жила в Москве в кухарках у зубного врача и, прослышав, что племянники и племянница при живом отце остались сиротами, просила отпустить старшего, Андрея, в Москву. «Я, Маша, по знакомству хорошо его пристрою привыкать к ремеслу».

В Москву поезд пришел на рассвете. Выйдя на площадь, Андрей не то чтобы растерялся, а по-взрослому пожалел, что не сообщили тете Матреше о приезде.

Сначала ему показалось, что на площади, по меньшей мере, полтысячи извозчиков. От их криков и визга полозьев стоял шум, как на шуйском базаре. Присмотревшись, Андрей понял, что извозчиков не так-то уж много, не больше трех десятков, а шумят они потому, что большинство пассажиров проходит мимо, не обращая на них внимания.

Куда идти? Где находится эта самая Ордынка, на которой живет тетя Матреша? Направо? Налево? У кого спросить? Все бегут, спешат — то ли по делам, то ли потому, что мороз градусов двадцать пять.

Разыскав дом тети Матреши, Андрей, не заметив кнопки звонка, радостно постучал. Женский голос из-за двери сказал:

— Если с острой болью, я разбужу, а так принимают только с восьми.

— У меня ничего не болит. Я к тете Матреше. Дверь открылась. Пожилая незнакомая женщина с удивлением смотрела на Андрея.

— К тете Матреше?

— К Матрене Ивановне Мартыновой. Она тут кухарка.

— Кухарка тут я, — объяснила женщина. — А твоя тетя Матреша здесь уже не живет. А ты кто ей?

Андрей объяснил. Тогда кухарка впустила его в прихожую и показала на большой сундук:

— Посиди.

И ушла. Вскоре она вернулась в сопровождении молодой женщины, одетой, как показалось тогда Андрею, по-царски: в длинное, до пят, красное платье с голубыми цветами, подвязанное толстым шнуром. Платье блестело, как поповская риза.

Женщина равнодушно посмотрела на Андрея и сказала:

— Бог с ним.

Между хозяйкой и кухаркой начался мало понятный Андрею разговор о том, что Петр Яковлевич любит мадеру, а Константин Семенович неравнодушен к рябиновой, а Анна Павловна обожает грибную икру. Хозяйка расспрашивала, купила ли кухарка моченых яблок, вязиги, где брала кильки и не забыла ли про лимон для заливного судака. Вопрос хозяйки, положила ли кухарка селедку в молоко, рассмешил Андрея, и неожиданно для себя он спросил:

— Зачем молоко портить?

Хозяйка строго посмотрела на него, а кухарка засмеялась, потом спохватилась и погрозила:

— Сиди, тебя не спрашивают…

Андрей работал весь день: выносил мусор, колол дрова, два раза бегал в лавочку, вечером хозяин приказал ему находиться в передней — помогать гостям раздеваться, ставить трости, убирать калоши.

Хотя Андрею было грустно, но он чуть не засмеялся, увидев первых гостей. Муж был худой, очень высокий, а жена маленькая, кругленькая, румяная, как колобок, и, видно, добрая — сразу дала Андрею карамельку. Когда хозяева увели гостей в комнаты, Андрей поднял с полу белый пуховый платок гостьи и аккуратно положил эту дорогую вещь на сундук.

Потом пришли студент с девушкой. Последним явился солидный господин, одетый только в костюм, без пальто. Хозяин даже согнулся от радости, а жена его повисла на госте и все повторяла:

— А мы вас ждем, дорогой Иван Севастьянович, ждем!

Кухарка объяснила Андрею, что это домовладелец Артемьев и что он очень богатый.

Андрей долго сидел на сундуке. Из комнат доносились голоса гостей — сначала тихие, а потом все громче и громче.

В переднюю вышел, покачиваясь, студент. Он достал из кожаного портсигара длинную тонкую папиросу и предложил Андрею:

— Кури!

— Не занимаюсь, — ответил Андрей, отодвинув пуховый платок подальше к стенке, потому что студент бросил горевшую спичку на сундук.