Джон Макдональд - В плену подозрений

Господи, как же хорошо снова видеть ее, снова быть с нею вместе! Я сел за руль. Весь сияя от счастья, поцеловал ее, и мы поехали в центр города.

— Наше первое настоящее свидание, — со значением произнесла Джоан.

— Самое настоящее.

— Ты не очень-то весел, Геван. Все было так плохо, да?

— Плохо?

— С ней. Я имею в виду — с Ники.

— Откуда ты узнала, что я туда ездил?

— Ниоткуда. Просто знала. Все нормально. Ты должен был это сделать. И я очень рада, что ты это сделал.

— После тебя смотреть на нее оказалось совсем другим делом.

— Это я тоже знаю.

Я изумленно рассмеялся:

— Ну, самоуверенности у тебя хоть отбавляй!

— Само собой разумеется. А теперь вези меня в ваш бар и угости чем-нибудь по-настоящему крепким.

В уже вышедших вечерних газетах моя фотография красовалась на первой полосе. Равно как и Лестера Фитча. По словам Джоан, на наши с ней смутные, расплывчатые изображения, помещенные вместе с коротким репортажем где-то в самой середине, лучше было вообще не смотреть. Мы зашли в бар моего отеля. От былого уныния не осталось и следа. Я же был со своей девушкой! Мы сели за отдельный столик, когда Хильди Деверо заканчивала свой последний номер, и Джоан заметила, что, на ее взгляд, Хильди просто великолепна, но мне вряд ли стоит высказывать свое мнение вслух, иначе оба мои глаза быстро сравняются по красоте. А затем предложила мне какое-то время ходить на работу в черных очках, потому что президент с багровым синяком под глазом вряд ли вызовет уважение подчиненных.

Закончив песню, Хильди подошла к нашему столику. Я представил их друг другу, попросил официанта принести еще один стул.

Хильди отпустила естественную шутку насчет моего правого глаза, затем вдруг веселая улыбка сползла с ее лица, и она не без грусти произнесла:

— Бедняга полковник Долсон. Его поступок сильно меня расстроил. И еще больше нашего Джо, поскольку произошло это все не где-нибудь, а именно в его отеле. Хотя газеты, слава богу, как всегда опустили название отеля.

Девушки подчеркнуто вежливо беседовали друг с другом. Свои острые коготочки они до поры до времени держали в ножнах, но у меня было такое ощущение, что обе они начеку. Наконец Хильди вдруг прекратила разговор, внимательно посмотрела на Джоан, потом перевела взгляд на меня:

— Боже ты мой! Наверное, я старею и становлюсь слепой. Вы только посмотрите на эту парочку беззаботно счастливых лиц!

— Это что, так бросается в глаза? — не без видимого удовольствия спросила Джоан.

— Даже больше, мисс Перри. — Хильди вздохнула. — А знаете, я и сама собиралась приударить за ним.

— Увы, чуть опоздали, — мило улыбнувшись, заметила Джоан.

— Да, похоже. — Хильди добродушно ухмыльнулась. — Вот так всегда. Стоит только девушке отвернуться, и какая-нибудь проныра уже тут как тут.

— Это точно. Мне на самой себе пришлось это испытывать целых четыре года, — бросив на меня многозначительный взгляд, отозвалась Джоан.

Они продолжили беседу, но я перестал к ней прислушиваться. Слова Хильди «какая-нибудь проныра» пробудили в моей памяти кое-чей образ. Я мысленно вернулся к моим прошлым разговорам с ней и... вдруг вспомнив, перебил их милую беседу:

— Хильди, кажется, ты как-то рассказывала мне о каком-то маленьком человечке, который требовал, чтобы Долсон ничего не говорил в пьяном виде. Помню, тогда я спросил тебя о нем, однако ты почему-то уклонилась от ответа. Но теперь-то, когда полковника уже нет, ты же можешь мне сказать. Что это за человечек?

Она нахмурилась. Опустив голову, глубоко задумалась. Затем, очевидно все-таки решившись, сказала:

— Да, сейчас уже, наверное, могу, хотя полковник настоятельно просил меня никому и ни при каких обстоятельствах об этом даже не упоминать. Это был человек из ФБР. Время от времени он сюда заходил, но всегда сидел и выпивал в одиночестве. Я заметила что полковник становился рядом с ним у стойки бара, а однажды увидела, как он незаметно что-то передал полковнику. Поэтому, когда Долсон стал снова домогаться меня, я прямо спросила его, что происходит. Он заметно расстроился и именно тогда слезно попросил меня никому ничего не говорить. А затем, понизив голос чуть ли не до шепота, сказал, что это человек из ФБР и что ему надо было срочно передать некую секретную информацию.

— Как он тогда выглядел?

— Как один из тех темненьких, тихих, невзрачных человечков, на которых обычно мало кто обращает внимание. Но когда я увидела его в следующий раз, то смогла рассмотреть повнимательнее и поближе. У него одно ухо было очень странное. Точно не помню какое. Кажется, правое. На нем не было мочки.