Фрэнк Лин - Точка кипения

– Если это преступление, почему в таком случае о нем не писали в газетах?

– Наверно, правительство не пожелало придавать его огласке.

– Слишком много «если» и «может быть».

– Я не могу заставить тебя поверить моим словам. Скажи тогда, почему люди, которые пытали Сэма, не забрали драгоценности? По-моему, для того, чтоб показать Брэндону, что они не обыкновенные воришки. Брэндон тоже мог бы убить Сэма, но не стал бы его мучить.

Я снова пожал плечами.

– Ладно, как хочешь. Можешь мне не верить. Ты сам все испортил. Ты точь-в-точь как мой отец, тоже не знаешь, когда следует остановиться.

– Откуда такой вывод?

– Ты можешь вытащить моего отца из тюрьмы. Для Брэндона его освобождение хуже, чем новость об отмене всех денежных средств, верно?

– Да.

– Я задумала вытащить отца из тюрьмы, чтоб расквитаться с Чарли и Брэндоном.

– Я что-то испортил?

– Баран! Если бы ты запросил у Брэндона миллион наличными за то, что Винс останется в тюрьме, он отдал бы тебе их с улыбкой. Не думаю, что ему было бы приятно расстаться с крупной суммой, но он бы тебя зауважал. А если бы ты вместе с деньгами прихватил и меня и увез куда-нибудь подальше, он бы даже не стал тебя убивать. Что делаешь ты? Ты просишь вернуть на работу Клайда Хэрроу! Брэндон решил, что ты псих, которого лучше прирезать, как бешеную собаку.

– Против бешеной собаки не возражаю, но насчет психа не согласен. Я еще не сошел с ума настолько, чтоб торговаться с убийцами.

– Повторяю, Брэндон никого не убивал. Во всяком случае, никого из тех, кого ты знаешь.

– Хорошо, предположим, я верю тому, что ты рассказала о Сэме Леви и о том, что аварию на пути из Лондона устроил не Карлайл, а банда каких-то неизвестных. Кто же тогда прихлопнул Мортона В.И. Деверо-Олмонда?

– Кто говорит, что его прихлопнули?

– Я.

– Брэндон не любит тех, кто выходит из его дела, но я не поверю, что он убил старого Олмонда. Они двоюродные братья.

– Его настоящая фамилия Оллемано?

– В свидетельстве о рождении написано Мартин Виктор Эммануэль Оллемано. Мартин в честь деда, Виктор Эммануэль в честь короля Италии. Ты много потрудился, Дейв, выискивая всякие подробности, – полюбуйся теперь, куда завела твоя активность. Я думаю, что Мортона убили те самые неизвестные нам люди.

– Надеешься, я в это поверю?

– Теперь уже не важно, поверишь или нет. Брэндон намерен тебя убить, и я не могу ему помешать. Он уже подписал тебе приговор.

– И тебе это известно?

– Видишь ли, он не станет говорить «убейте Кьюнана». Он подберет другие нужные слова, которые услышат нужные уши. Когда речь идет об интересах дела, для чувств места не остается. Его согласие вернуть Хэрроу на прежнюю работу – лишь уловка.

– С какими милыми людьми ты водишься, Марти.

– Не моя вина. Они всегда такими были. Когда мы встретились на стоянке в Тарне и ты приструнил Чарли, я понадеялась, что у меня есть шанс оказаться рядом с человеком из другого теста.

Я смотрел на Марти. Она улыбалась, я – нет. По ее логике получалось, что я сам вырыл себе могилу.

– Ну, хорошо. На самом деле я приходила, чтоб сказать тебе об этом. Освобождение Винса теперь ничего не изменит, так что можешь им заняться.

Настала очередь для моего истерического смеха. Марти посмеялась вместе со мной, потом отперла замок на двери, но не раскрыла ее. Вместо этого она подошла к окну и взобралась на подоконник. Я недоумевал, но потом вспомнил, что мы на первом этаже.

– Не забывай, чья я дочь, и вызволи моего отца, – усмехнулась она. – Прощай, Дейв. Не буду желать тебе удачи. По-моему, твоя удача от тебя отвернулась, а свою я тебе одолжить не могу, самой нужна.

Марти ушла. Прикрыла за собой окно и растворилась в темноте.

Я лежал и пытался навести порядок в голове. Если Марти послал Брэндон, то зачем? Выяснить, что мне известно? Или узнать мои истинные планы в отношении ее отца? Мои размышления прервала вошедшая в палату дежурная медсестра.

– Бог мой! Мистер Кьюнан, что вы тут вытворяли? Постель – как вспаханное поле, а вы весь в поту!

Она проверила мой пульс.

– Учащенный. Надеюсь, вам не взбрело в голову заниматься гимнастикой? Вы не отжимались?

– Я не вставал, – ответил я.

Засыпая, я твердо решил, что в среду утром выпишусь из больницы. Меня не радовала мысль о том, что снова придется отвечать на вопросы Брена Каллена, тем более что к этому времени у меня самого скопилось больше вопросов, нежели ответов.

Но в больнице пришлось задержаться. Успокоительное, которое дала мне ночью медсестра, не уменьшило смешанного чувства возбуждения и разочарования, ставшего последствием визита Марти. Допущенные излишества обернулись глубокой необоримой слабостью. Когда явился Брен, я пребывал в полудреме. Несколько минут он постоял возле койки, переминаясь с ноги на ногу, и ушел. Кажется, в тот день меня больше никто не навещал, так что удалось немного отдохнуть.