Наталья Андреева - Стикс

– Здравствуйте, Иван Александрович, с выздоровлением!

– Иван Александрович, доброе утро!

– С возвращением, Иван Александрович!

Он кивал, отвечал, машинально шел по коридору, пока не споткнулся взглядом о свой кабинет с табличкой «…Иван Александрович Мукаев». Вошел. Огляделся в недоумении. Память ничего не подсказала. Что же делать? Сел за письменный стол, вновь огляделся, пожал плечами: кто-нибудь да придет. Подскажет.

Пришел мужчина в штатском. Волосы рыжеватые, глаза шальные, раскосые, крепкого коньячного цвета, на носу веснушки. С порога начал хохотать:

– Ваня, друг! Извини, что запанибрата! Ты ж и меня не помнишь! Смотри внимательней! Меня да не вспомнить! Такую выдающуюся личность! Скучал, честное слово! Скучал! Друг ты мой бесценный! Ну? Обнимемся, что ли?

А глаза холодные. Ограничились пожатием руки. Все равно обрадовался: ну, слава Создателю, у него есть хоть один друг! А то в этих бабах запутаться можно!

– …Ну, дела! Неделю тебя искали! – (Пауза, острый внимательный взгляд, до нутра, до печенок.) И резюме: – Теперь говорят у тебя амнéзия.

– Амнезия, – машинально поправил он ударение в последнем слове.

– Вот не знал, что удар по голове способствует выправлению грамотности! Это ж прямо научное открытие, в самом деле! – продолжал паясничать рыжий. – Хоть за диссертацию садись! Ну ты даешь!

– А что у меня с грамотностью?

– Что с грамотностью! Я тебе сейчас расскажу. Чай, в одном классе учились. Меня-то хоть признал? – Рыжеволосый по-прежнему смотрел на него холодно и словно прицениваясь. Профессионально смотрел. Как на допросе.

Он напрягся и вспомнил: Зоя показывала школьные фотографии. Попытался улыбнуться:

– Конечно, вспомнил. Вы – Руслан Свистунов.

– Оп-па! Амнéзия, точно. «Вы, Руслан!» В школе ты звал меня запросто: Свисток. Ничего, что я на «ты»? Все-таки друзья детства. Хотя ты следователь, а я – старший оперуполномоченный. Капитан, между прочим. При тебе. Выполняю указания. Не при погонах, извини, не подумал, что все так сильно запущено. Я твою болезнь имею в виду. Вспомнил? А как тебя в школе звали, вспомнил?

– Не очень. Если не трудно…

– Оп-па! Еще и вежливость проклюнулась! – (Опять долгий оценивающий взгляд.) – Тебя звали Мýка.

– Почему Мýка, не Мукá?

– А ты никогда не был хорошим и вежливым мальчиком. Хам, грубиян, нахал. Мучились с тобой, одним словом. Учителя, родители. Ты чуть что – в драку. Немало носов в детстве разбил. Тихим ты не был, нет… Если только теперь, после амнéзии.

– Амнезии.

– Ну да. А знаешь, что было, когда ты исчез? Вэри Вэл все внутренние органы района на ноги поднял! И наружные тоже! Ха-ха! Как же! Лучший следователь прокуратуры как в воду канул!

– Кто? – удивленно переспросил он. – Вэри Вэл?

– Владлен Илларионович. Ты же сам это придумал. Сократил имя-отчество, чтобы меж собой выговаривать было проще. Уж с чем с чем, а с чувством юмора… Точно: надо диссертацию писать… Когда прокурор просто благодушный, то ты называешь его Вэри Вэл. Что вроде бы по-английски означает «очень хорошо». Извини, я-то в языках не силен. А когда хозяин в отличном настроении, то он Вэри Вэри Вэл. Вспомнил?

– Разумеется. Но не очень.

– Тогда забираю авторство себе. Слушай, если ты это забыл, то, может, я еще кое-чем воспользуюсь? Присвою себе некие права, а?

– Ты о чем?

– О чем! О ком! Об Олесе!

И тут он впервые после болезни почувствовал это: сладкое бешенство. Волну, которая поднялась изнутри, захлестнула, подняла его высоко-высоко… Он встал из-за стола, свысока, с гребня этой волны, глянул на Свистунова так, что тот отшатнулся и невольно попятился. Потом капитан вдруг кинулся с объятиями:

– Мýка! Родной! Узнаю! Теперь это ты. Точно – ты. А то думаю: сидит холодный, красивый, как мрамор. И весь в разводах. Теперь ты. Узнаю, – с чувством сказал Свистунов. Потом добавил: – Ну, темперамент у тебя после амнезии восстановился, вижу. Всегда говорил, что бабам нравится не твоя смазливая физиономия, а темперамент. Темперамент в норме, а потенция?

Свистунов подмигнул. Он понял, что надо бы сострить, продолжить разговор с другом детства в такой же шутливой форме. Капитан этого и ждал. Но… Он сказал то, что посчитал в данной ситуации уместным:

– Это ты у Зои спроси.

Друг детства Свисток просто-таки глаза вытаращил. Кашлянул, словно поперхнулся, потом удивленно протянул:

– То-очно надо за диссертацию садиться. О влиянии удара по голове на характер человека. Нас всех надо как следует стукнуть! И непременно по голове! Авось и поумнеем! Надо же! Большой Хэ Иван Мукаев посылает справиться насчет своей потенции у жены Зои!