Борис Руденко - Мертвых не судят

— Придумывай, — согласился Быков. — Только меня не засвети…

* * *

Во время кампании чистки органов внутренних дел, которую с большой помпой начал вновь назначенный министр, Быкова выгнали одним из первых. «Компру» на него подобрали настолько хилую, что она не выдержала первой же более или менее беспристрастной проверки. Но такие проверки начались, когда очередную кампанию — исправления допущенных перегибов и ошибок — возглавил уже следующий министр. А когда Быкова выгоняли, это время еще не наступило и никто из министерских чинов, азартно исполняющих тотальную команду «фас», не сомневался в правильности указанного свыше направления.

Выгнали Быкова по поводу, который выглядел просто смехотворно. Один из его информаторов доверительно сообщил проверяющему чину, что Быков неоднократно распивал вместе с ним на конспиративных встречах горячительные напитки. Оправдываться Быков не собирался. Он прекрасно понимал, что выпивка здесь ни при чем и с ним просто рассчитались за строптивый характер. Он не писал прошений и апелляций, просто собрал свои вещи и ушел.

Реабилитация же, которую имел в виду Крапивин, произошла без малейшего участия Быкова. Дело в том, что тот самый информатор, убежденный в том, что верно почуял господствующее направление ветра, с усердием принялся обличать некоторых других сотрудников, с коими ему приходилось иметь дело. Тех тоже быстренько повыгоняли; однако, не будучи подобно Быкову столь равнодушными к своей репутации, они разослали в инстанции огромное количество жалоб. Все эти жалобы, конечно же, последствий долгое время не имели и иметь не могли, но когда министра-чистилыцика оперативно отправили на пенсию, о жалобах вспомнили и приняли к новому рассмотрению.

К тому времени информатор сидел в тюрьме: его надежда на покровительство высоких инстанций в благодарность за активное содействие оздоровительным процессам в органах внутренних дел не оправдалась. Никто не стал его вытаскивать, когда он попался на очередной крупной спекуляции антиквариатом. Информатор очень обиделся и принялся отрабатывать назад. Когда проверяющие новой волны вызвали его для беседы из камеры, информатор немедленно покаялся, сообщив, что клеветал исключительно по подсказке сверху и по причине врожденной веры в правильность текущего курса партии и правительства.

Безвинно пострадавших восстановили на работе с компенсацией вынужденного прогула. Быкову тоже предлагали подать соответствующую просьбу, но у него в душе уже все перебродило и перегорело, оставив лишь твердый осадок брезгливости. Вспомнив свою первую специальность, Быков шоферил, гоняя в дальние рейсы, а когда в стране начался быстрый расцвет торговых кооперативов, полностью переключился на обслуживание этой области возрождаемого частного сектора. Машины тут, правда, были намного хуже, чем на государственных предприятиях, но высокая зарплата вполне оправдывала эти трудности…

* * *

На шестнадцатом километре от города Быков заметил «хвост». Серая «волга», приставшая к ним где-то на выезде из города, четверть часа кряду скромно держалась метрах в двухстах позади. Быков то увеличивал скорость, то сбрасывал газ, убеждаясь всякий раз, что «волга» неизменно сохраняет прежнюю дистанцию.

Эти маневры не укрылись от Озода, он удивленно спросил:

— Ты что делаешь, Костя?

— За нами «волга» идет от самого города как приклеенная. Ты не знаешь, кто это может быть?

Озод хотел высунуться из кабины, чтобы разглядеть получше, но Быков одной рукой втянул его обратно.

— Если хочешь, в зеркало посмотри. Пусть считают, что мы их не приметили.

— Такая «волга» у Роберта Ганиевича есть, — сообщил Озод спустя минуту. — Тоже серая.

— И номер такой же?

Озод немного подумал.

— Номер я не знаю, — сказал он. — Что им нужно, как ты думаешь?

— А вот этого я не знаю, — ответил Быков,

— Наверное, из-за этой паршивой девчонки, — Озод воздел руку к потолку кабины. — Такая молодая и столько неприятностей! Я так удивлен, что уважаемый Сапарджон не сумел ее воспитать.

— А может быть, сам Роберт Ганиевич? — предположил Быков. — Проверяет, как мы работаем?

Озод еще ненадолго задумался, потом отрицательно покачал головой.

— Разве у него других дел нет!

Видно было, что он сильно расстроился. Озода страшили возможные неприятности, в которых он сам отчасти был повинен. Да и Быкову неприятности были не нужны, он хмуро крутил баранку, размышляя, что делать дальше, как вдруг услышал встревоженный возглас Озода.