Борис Руденко - Мертвых не судят

Славич склонен был верить, что Хандорин не врет. И поэтому, не спрашивая больше ни о чем, он сильно и точно ударил эксперта рукоятью «вальтера» под правое ухо.

* * *

Когда солнце зацепилось за крышу дома напротив, Серега Пеньков из двадцать пятой квартиры принял твердое решение напиться. У него неприятно щекотало в том месте, где сходились ребра, и он понимал, что именно так на душе скребут кошки. Получалось, что душа его размещалась как раз над желудком. Это почти забытое уже ощущение возвращало его в то далекое время, когда он «бомбил фирму» на ВДНХ и смотровой площадке возле МГУ, скупая ношеные тряпки, жвачку и валютную мелочь, ежеминутно озираясь в страхе перед мильтонами. Те времена давно минули, и Серега надеялся, что вместе с ними из его жизни навсегда ушли сопутствующие позорные чувства. Но сегодня он вновь казался себе мелким и никчемным плевком на обочине жизни, растереть который мог всякий прохожий.

Сегодня утром, как последний нашкодивший щенок, он стоял перед директором своей фирмы.

— Ну ты что, урод, — выговаривал шеф, наморщив рожу гармошкой от подбородка до корней волос. — С кем ты меня хочешь поссорить? Тебе мало было от меня заботы? Хату ему дают — как у министра. Я насчет отступного для него договариваюсь. Какого тебе еще надо? Крутым стал? Я тебе покажу, кто здесь круче! Из двух корыт сразу хочешь хлебать?

Голос у шефа был не злобный, а как бы безразличный, но исполненный такого яда, что Серега знал: это самая крайняя степень раздражения. Когда шеф приходил в такое настроение, Серега боялся его до трепетания в коленках.

— Я же только вариант пощупал, Леон, — оправдывался Серега. — Откуда мне знать, что там такие авторитеты!

— Я тебе знаешь где пощупаю? — ласково пообещал тот. — Пощупаю и оторву. И я тебе не Леон, щенок, а Леонтий Михалыч…

Лет шесть назад, вернувшись с длительной отсидки за то, за что в настоящее время никого не сажают, известнейший в столице спекулянт ювелиркой Леон, не тратя ни дня, включился в коммерцию, организовав торговую фирму. Он работал в комфортных условиях: благодаря обширным тюремным связям рэкетиры его не беспокоили, в отсутствие конкурентов Леон прокладывал курс отечественного бизнеса, и к настоящему времени подобных фирм у него было более десятка. Леон был крупным авторитетом в легальном и нелегальном бизнесе города, и поэтому Серега всерьез обиделся, когда его шеф фактически отказался ему помочь, не пожелав вмешаться в историю с квартирой. Он только сказал тогда: я наведу справки, — а когда Серега дня через три вновь подкатил к нему с тем же вопросом, просто безразлично увел разговор в сторону, показывая, что считает эту проблему для себя недостойной мелочью.

Серега оскорбился. Он тоже считал себя не последним человеком в городе и в поисках помощи сунулся к знакомым долгопрудненским бандитам. Результатом был сегодняшний разговор с Леоном.

— Я тебя вышвырну, как щенка, — монотонно тянул тот. — Знаешь, что тогда с тобой будет? Теперь так: три дня тебе на сборы — и все дела. Об отступном забудь. Проехали.

Про отступное Леон, скорее всего, врал, но проверить это было невозможно и сомневаться Серега не смел.

— Жена у тещи сейчас гостит, в Виннице, — хмуро сказал он. — Только в воскресенье приезжает. Не успею без нее за три дня.

— А раньше ты о чем думал? — удивился Леон. — Ладно. В воскресенье… Недели тебе достаточно? Иди. И запомни; еще раз узнаю, что ты на сторону дергаешься, — извини. Как говорили наши деды — пеняй на себя. Все понял?..

Серега открыл бар, где в два ряда стояли красивые бутылки, которые он старательно подбирал по этикеткам, и наугад вытащил крайнюю. Виски? Крепкое пойло, в самый раз. Серега пил редко, поэтому содержимое бара расценивал не как объект потребления, а как часть обстановки; «Вот сейчас все выхлебаю», — с мрачной хвастливостью подумал он.

Он более не питал иллюзий. С квартирой, которую он успел полюбить, которую старательно вылизывал всякую свободную минуту, набивал импортной сантехникой, оклеивал супермодными обоями, придется расстаться.

Серега хватанул сразу полстакана и нехотя зажевал шоколадной конфетой.

Паркет в квартире ему перестилали специально. Содрали безобразную щепу и заменили на швейцарский из русского мореного дуба, который был украден со строительства какого-то правительственного здания. А обои! Два месяца Серега выбирал их себе в валютных магазинах, и лишь когда увидел этот, будто светящийся изнутри, рисунок, понял: с ними его жизнь потечет совсем иначе. Особой гордостью Сереги были, конечно, окна. Скрипящие и разбухающие в сырую погоду рамы он выкинул сразу, заменив на легкие алюминиевые, сделанные по специальному заказу, герметичные, не пропускающие ни сквозняков, ни уличного шума. Но рамы им, гадам, он не оставит. Не-ет! Так решил Серега. и выпил еще.