Борис Руденко: Мертвых не судят

— Саша, ты куда пропал? — услышал он Валин голос.

— Я сейчас, Валюша.

Скрутки, наконец, поддались. Кротов осторожно развернул ткань и не сумел сдержать изумленного возгласа.

— Ты что, Саша?

Кротов спустился с чердака и прикрыл за собой люк.

— Посмотри-ка, что я там нашел!

Он выложил на стол разобранную и густо промасленную двустволку. Отдельно — перевязанную суровой ниткой дюжину патронов, снаряженных в тускло-желтые латунные гильзы.

— Я и не знала, что у дяди Лени ружье есть, — удивилась Валя.

— Может, твой дядя Леня тоже не знал, — предположил Кротов. — Может, оно там лежит невесть сколько. Гляди, какие гильзы. Сейчас таких не увидишь.

Теперь и ему было чем заняться. Оружие требовало аккуратного мужского отношения. Кротов отчистил ружье от масла и собрал двустволку. Темный полированный приклад удобно упирался в плечо. Кротов щелкнул несколько раз курками.

— Как новая!

Потом вложил патроны в казенник и осторожно поставил ружье в угол.

* * *

Бешир не взялся бы за это дело совсем не потому, что чего-то опасался. Он знал, что не боится ничего. Нет, Беширу в принципе не нравилась эта суматоха с погоней, этот спектакль, в котором он вынужден был участвовать. В делах, подобных этому, Бешир не любил ни суеты, ни многолюдия, предпочитая действовать быстро и надежно, и по возможности в одиночку. В этом году Беширу исполнилось двадцать восемь лет, он ни разу не сидел в тюрьме и не собирался сидеть никогда.

Убивать он научился, когда ему не было еще и семнадцати. Именно тогда это случилось впервые — в пьяной драке, исполненной слепой и разрушительной злобы. На всю жизнь отпечаталась в памяти та легкость, с которой отточенный нож вошел в тело, услышанный лишь им одним слабый хруст разрываемых острием тканей, пронзительный, звериный вскрик. Все это вспоминалось и сейчас, ярко, но без волнения. Помнил Бешир и тот страх — ужасный темный страх, что за ним придут, что его сейчас схватят…

Тогда его спас Брат — он так и сказал: зови меня Братом, и с тех пор Бешир никогда не называл его иначе. Брат первым оказался около мертвого тела, подобрал оброненный Беширом нож и уничтожил следы, а потом отправил Бешира на побережье. Милиция ничего не смогла отыскать.

Тогда, в первый раз, Беширу стало ясно, как легко отнять у человека жизнь, и больше он над этим не задумывался.

Через полтора года он отдал долг Брату. Бешир убил его врага. Для этого пришлось ехать в приморский город и целую неделю ждать, когда настанет удобный момент. Враг Брата пал жертвой своего пристрастия к ночным купаниям с девками. Он лишь немного замешкался на пляже. Подружка его уже плескалась в невысокой волне, а враг все прыгал на песке, освобождаясь от подштанников, когда к нему бесшумно метнулся Бешир и воткнул нож под лопатку.

Он не собирался тогда немедленно бежать из города и еще целую неделю спокойно отдыхал, наблюдая суету милиции, беспомощную и непонятную толпу курортников, лишь раздражавшую ее.

Брат всегда был очень щедр с Беширом. Бешир это ценил и никогда не задавал лишних вопросов. Но сейчас он впервые не мог понять Брата. Что за интерес мог быть у того к толстому столичному торгашу? Беширу не нравилось, что ради какого-то торгаша он вынужден был светиться, изображая ревнивого брошенного мужа. Это было противно Беширу само по себе, но для чего-то необходимо торгашу, пожелавшему изобразить убийство обязательно из ревности. Хотя торгаш намекал Беширу, что такая комбинация нужна исключительно для его, Бешира, безопасности, если вдруг что-то случится не так…

Но Бешир не собирался попадаться. Он просто не любил засвечиваться и ни за что бы не взялся за подобное дело, несмотря на астрономическую сумму, обещанную и частично уже уплаченную торгашом. Если бы не попросил Брат.

Впрочем, сейчас Бешир постепенно склонялся к иному мнению. Он увидел, что дело у торгаша поставлено неплохо, что четверо его парней кое-чего стоят и что в крайнем случае они и сами вполне способны убрать и девку, и парня, а Бешир необходим как козырная карта в комбинации. И толстый столичный торгаш начинал вызывать у Бешира если не уважение, то некоторую снисходительность.

Ухмыляясь в душе, Бешир слушал, как напарники расписывали деревенскому алкашу страдания Бешира, которого бросила любимая женщина. Алкаш поверил и запомнил накрепко, хотя, как все русские алкаши, нажрался мерзко и безудержно. Но на следующий день, когда проспится, он все вспомнит. А Бешир исполнит то, что должен, и уедет домой, где его уважают и где его никто не станет искать…