Борис Руденко - Мертвых не судят

— Номер у тебя какой-то знакомый, — сказал гаишник. — Будто встречал уже где.

— Может, и встречал, — пожал плечами Быков. — Только я на этой фуре первый рейс командую.

— Ты сам откуда?

— Из Москвы.

— Тут земляк твой был недавно, — безразлично обронил милиционер. — По фамилии Крапивин. Не слыхал?

Быков ответил не сразу, долго молчал.

— Слыхал, — сказал он наконец.

— Так, может, что передать? — так же небрежно поинтересовался гаишник. — Как его зовут-то, что-то я запамятовал.

— Алексей.

— Точно, Алексей. Ну, что?

— Передай, что идем в Астрахань. Скажи, что груз тоже туда идет. Какой — не знаю. Пока не знаю. Говорят — каракуль.

— Здесь, в машине? — уточнил гаишник.

— Нет, — сорвалось у Быкова прежде, чем он сам успел осознать необходимость именно такого ответа. — Здесь виноград. Не видел, что ли?

— Снаружи — вроде виноград, а внутри — кто его знает!

Быков твердо знал: что бы там внутри ни спрятано, показывать сейчас это нельзя. Гоша с Фоссом ждут далеко впереди, Семен — далеко позади, а Роберт с Джумой еще дальше. Все ото всего отопрутся без малейших усилий, а в дураках (если не много хуже) останется он, Быков, обычный водила, хоть и бывший мент.

— Тогда давай разгружать, — раздраженно сказал Быков. — Смотри сам, если сомневаешься. Время есть, как раз до утра поспеем.

Гаишник в сомнении топтался на месте. Тратить время впустую ему не хотелось.

— Ладно, — махнул он рукой. — Когда пойдет этот груз, ты знаешь?

— Если бы знал, мы бы с тобой его вместе встречали. В этом вся штука. Ничего, узнаю еще.

— Ладно, — сказал еще раз гаишник. — Езжай. Вон твой попутчик возвращается.

«Уазик» поджидал их в полутора километрах от поста.

— Что так долго? — спросил Гоша, забираясь в кабину.

— Анашу ищут. С собаками. Всю машину обнюхали снизу доверху. Честно говоря, Гоша, я изрядно поволновался. Если что не так, где бы меня теперь искали…

Слова его Гоше показались очень смешными. Он долго ржал, а потом сказал:

— Не боись, мы с дурью не вяжемся. У нас честный, спокойный бизнес.

— Спокойный бизнес — это когда деньги домой в конвертике приносят, — буркнул Быков.

Гоша не ответил. Он прибавил газу и сосредоточенно покручивал баранку, казавшуюся в его лапах почти игрушечной. На предложение Быкова подменить его отрицательно помотал башкой.

Сила инерции толкнула Быкова вперед, он вынырнул из дремоты и увидел, что «КамАЗ» остановился. Горизонт посветлел. Приближался восход.

— Что там еще? — сонно пробормотал он.

— Все по плану, — успокоил Гоша.

В предрассветной полутьме Быков увидел, что они стоят в стороне от дороги, в какой-то низинке. Рядом с их машиной возвышался силуэт такого же «КамАЗа».

— Я сейчас, — Гоша спрыгнул на землю, — ты посиди пока, я быстро.

Быков видел, как от соседней машины навстречу Гоше шагнули три тени. Беседа была негромкой и продолжалась недолго. Вскоре один из встречавших отделился от группы, подошел к «КамАЗу» Быкова и склонился над передним бампером. Звякнуло железо: с машины скручивали номерные знаки.

— Эй, Константин! — позвал Гоша.

Быков не спеша вылез из машины.

— Вот, знакомься, кореши наши, — радушно сказал Гоша. — Ждали нас, все беспокоились.

Оба представляемых — невысокие и черноволосые, похожие друг на друга одинаково буйной небритостью щек, непроницаемо смотрели на Быкова.

— А номера зачем откручивать? — спросил он.

— Да поменяем их, — объяснил Гоша. — Так спокойнее. Поменяем и дальше поедем.

— Джамал, — внезапно сказал один из небритых и протянул руку.

Быков чисто машинально протянул в ответ свою и тут же в мгновенной вспышке осознания с отчаянием понял, что делать этого было нельзя. Джамал не собирался здороваться. Он крепко стиснул его ладонь обеими руками, второй небритый так же крепко ухватил Быкова за другую руку, а потом на его затылок обрушился удар и мир исчез в обвале оглушительного грохота.

* * *

Его сбросили на землю, словно куль. Кто-то незнакомый нагнулся и длинным ножом разрезал веревки, которые стягивали его более суток. Он попробовал приподняться, опираясь на руки, но тут же повалился навзничь: конечности отказывались повиноваться. Раздался презрительный смех, его схватили, волоком протащили через двор и швырнули в низенький каменный сарайчик с единственным окном-отдушиной в два кирпича. Дверь из толстых, плотно пригнанных досок закрылась, звякнул тяжелый засов.

Быков пытался массировать распухшие кисти. Сарай был совершенно пуст, если не считать охапки толстых и жестких стеблей какого-то растения на цементном полу в углу. Снова звякнул засов, дверь приоткрылась. Вошедший поставил на пол литровую банку с водой, какую-то миску и вышел. Быков вдруг почувствовал, что просто умирает от голода и жажды. Он подполз ближе, но руки пока еще не слушались, он не мог приподнять сосуд, не мог сделать ни глотка без риска расплескать драгоценную влагу. Тогда он прислонился к стене и принялся ожесточенно растирать руки. Кровообращение постепенно восстанавливалось, он ощутил невыносимую боль и едва удержался от стона. Через какое-то время он смог напиться. В тарелке оказалась вареная фасоль, показавшаяся Быкову необычайно вкусной.