Марина Серова - Все против короля

– Заманчиво, – сказал Ярцев, – но боюсь, что я не смогу пустить их в ход. Я уже наслышан от своих коллег о том, что произошло на кирпичном заводе, пока я был в отпуске. Все местные средства массовой информации под жесткой цензурой. Мэр лично наложил табу на все публикации, касающиеся кирпичного завода в целом и его генерального директора в частности. Полина, пойми меня правильно, я не хочу лишиться работы.

– Антон, я тебя не узнаю.

– Я сам себя не узнаю... Но что делать?

– То есть тебя моя информация совсем не заинтересует?

– Смотря что у тебя есть, – сказал Ярцев после некоторых раздумий. – Если действительно сенсация, то можно попытаться протолкнуть ее в центральную прессу. Мой однокашник в «Московском комсомольце» работает. Он мог бы, наверное, пристроить материал к себе. Но я в этом не уверен.

– Антон, а если я тебе скажу, что в самое ближайшее время Кудринцев должен пойти ко дну?

– С трудом в это верю. Он – близкий друг Бурляева. Конечно, если мэр слетит, то Кудринцев уже не будет таким недосягаемым... Поля, а ну-ка признавайся! Ты работаешь теперь против мэра?

– Антон, мне Бурляев пока дорогу не переходил, а вот Кудринцев перешел, – я была вынуждена признаться Ярцеву в своих намерениях относительно генерального директора «Красного Октября». Антон был в курсе моей мести прокурору Синдякову и помогал мне в этом благом деле. – Я надеюсь, что нашим кирпичным магнатом в скором времени всерьез заинтересуется областная прокуратура.

– Тогда это в корне меняет дело. Насколько я понимаю, мне предоставляется возможность одним из первых рассказать горовчанам о махинациях Кудринцева? Как только его репутация пошатнется, я сразу же и напишу статью.

– Правильно мыслишь, – похвалила я.

– А знаешь, Полина, я в тебя верю! Ладно, – сказал Антон после некоторых раздумий. – Так кого надо стращать по телефону?

– Некоего Гошу, точнее Игоря Алексеевича. Его фамилию и род занятий тебе знать необязательно. Предупреждаю, ты должен быть с ним предельно строг и лаконичен. Сначала спросишь у него, получил ли он твое письмо, потом постараешься максимально запугать, – я дала Ярцеву еще кое-какие инструкции, не вдаваясь в суть моей будущей операции.

– Полька, объясни мне, а зачем тебе это нужно? – Антон стал снова ломаться.

– Пойми, мне это надо, и все. Ты это сделаешь для меня, а я солью тебе компромат на своего работодателя, – сказала я и помахала в воздухе диском.

Искушение оказалось слишком велико, и газетчик сдался.

– Ну ладно, твоя взяла, – сказал он и достал из кармана мобильник. – Диктуй!

Антон набрал номер домашнего телефона Мешковых, который я выудила из директорской папки «Агнесса».

– Добрый вечер, Игорь Алексеевич! – бодренько сказал Ярцев и включил динамик.

– Кто это? – нервно выкрикнул Гоша.

– Я думаю, ты и сам догадываешься, кто я, – с нарочитой хрипотцой в голосе сказал Антон. – Ты получил мое письмо?

– Нет. Какое еще письмо? – рявкнул Мешков.

– Игорь Алексеевич, зачем ты меня обманываешь? Ты ведь брал сегодня почту? Брал, спрашиваю, или нет?! – Ярцев повысил голос.

– Почту? Да, брал. А письмо... Там было какое-то письмо, но я его не читал, – заюлил Гоша.

– Еще скажи, что ты его порвал и выбросил!

– Так и есть, – Мешков тут же схватился за эту подсказку.

– Ладно, если ты по-хорошему не понимаешь, тогда я звоню в Египет. Спокойного сна, – сказал Антон, но не спешил отключаться.

– Погодите, не надо никуда звонить, – заискивающе попросил Игорь Алексеевич. – Я только хотел порвать письмо, но еще не сделал этого. Вот оно, сейчас я его прочитаю.

– Гоша, не валяй дурака! Ты ведь уже прочитал его? Да или нет? – заорал во весь голос Ярцев.

– Да, – пролепетал Мешков. – Но вы хотите от меня невозможного. Я вообще не понимаю, с какой стати вы ко мне привязались? Я ни в чем перед вами не виноват. Виновные предстали перед судом.

Антон вопросительно посмотрел на меня и пожал плечами. Я сделала ему знак руками, что надо закручивать гайки дальше.

– Это ты, гнида, мне лапшу на уши вешаешь? Я объясню тебе, сволочь, – мой приятель прибавил к этому нелестному обращению еще несколько непечатных выражений, – возможного я требую или нет! Отвечай, скотина, ты все понял?

– Но... я не могу... это ведь нереально, – мямлил хозяин конюшни.

– Нереально, говоришь? Все, мое терпение лопнуло! Я звоню в Египет! Ты сам во всем виноват! – Антон так вошел в образ, что я сама едва не поверила в серьезность его угроз.